Звоночек 3

— Сомневаться и выбирать, Иван Кузьмич – твоё право. Хочешь – молчи и рискуй. Хочешь – шепни по-тихому. Хочешь – оформляй официальный допуск. Но предупреждаю, для меня это только лишняя морока, я по морской пехоте до сих пор твоим отписываюсь. Хотя, конечно, дела можно провернуть хорошие, нужные и всем полезные. Вот и пришли, — сказал я останавливаясь возле своей машины. — Бывай, товарищ нарком! Подумай крепко обо всём, о чём говорили.

— И ты бывай, товарищ конструктор, жди приглашения в межведомственную комиссию по "Фрунзе" и постарайся выполнить всё, что должен.

Эпизод 14

Вся вторая половина декабря 1934 года и начало января следующего 1935 года прошли в бесконечных заседаниях комиссии с участием представителей Госплана, ГУ морского судостроения НКТП, моряков и нас, чекистов-инженеров. Точнее говоря, инженера и начальника отдела техники, так как компанию мне составил Меркулов. В СССР наступил Новый Год, а мы всё никак не могли согласовать силовую установку линкора.

Рассматривались различные варианты двигателей и трансмиссий, в том числе, чисто механических. Последнее навело меня на мысль об арочных эвольвентных зубчатых передачах, которые были по опыту 21-го века легче, прочнее и тише шевронных. Я подал заявку на авторское свидетельство, но была одна маленькая трудность, за разрешением которой я обратился к своему непосредственному начальнику. Дело в том, что подобные передачи, известные с 50-х годов двадцатого века, никто не мог долгое время изготовить просто и дёшево. Ситуация разрешилась только с применением станков ЧПУ. В общем, ситуация: знаю, что хочу, но как сделать – не знаю.

— А я тебе чем могу помочь? — искренне изумился Меркулов. — Что ты мне эти шестерёнки суёшь, если их сделать нельзя?

— Не совсем так. Можно их делать. И массово. На токарном оборудовании. Но как именно – ума не приложу. У вас же, товарищ майор госбезопасности, и таланты и стимулы найдутся.

— Кстати, если тебе это интересно, станки, которые зарезервированы за патронной промышленностью, предназначены для обточки стальных сердечников, — молча согласившись со мной и приняв бумаги с чертежами зубчатых колёс, как бы между прочим, сказал Меркулов. Я от возмущения чуть на месте не подпрыгнул. Не сказал в ответ ничего, но на следующий день отправил заявку на авторское свидетельство на метод поперечно-винтовой прокатки сердечников пуль и после этого опять обратился к Меркулову.

— Опять сделай так, не знаю как? — возмутился майор. — Ладно один раз! Ты что, хочешь мне всю работу завалить? Или, может, у меня целая академия в загашнике? Я первую-то твою задачку не знаю, кому поручить, а ты уже вторую суёшь!

— Да тут всё элементарно. Но ковыряться с этим просто некогда! Зато, когда это внедрим, получим стальные сердечники для пуль отличного качества в огромных количествах. А токарное оборудование высвободим для обработки плунжерных пар. И выпустим больше моторов. А точить сердечники пуль, по сути – расходный материал, вручную – дурость. Это ж сколько станков и квалифицированных токарей там без толку зависло?

— Хочешь знать? Не так уж и много. У нас в ЭКУ дело в работе. Ковыряются с 29-го года, а пуль со стальным сердечником, кроме бронебойных, которых кот наплакал, в РККА как не было так и нет. Опыты, исследования, эксперименты, кучу средств израсходовали, а воз и ныне там. И кто-то за это ответит, — поделился Меркулов.

— Товарищ майор госбезопасности, вам сказка про мужика, убравшего камень с дороги, известна? — начал я издалека. — Тягали-тягали тот камень толпой и ничего поделать не смогли, а мужик пришёл и в яму его в одно лицо зарыл. Вот так и тут. Наточить на всю Красную Армию – циклопический труд. А сделать так, чтобы всё было абсолютно одинаковым по весу и размеру, пожалуй, только автоматика способна. То есть камень нужно было трактором тащить. Или зарыть. Вот я тебе лопату и принёс. А дело закрывайте, за консерватизм не судят. Нет таких статей.

На этом мои потуги на ниве изобретательства закончились, всё время уходило на бесконечные заседания по линкору, на которых всяк норовил переложить самую гиблую работу на других. Я, как мог, отбрыкивался от использования "десятитысячников", которые не мог дать в разумные сроки, следовательно, остался бы виноватым. Всё, что я мог твёрдо обещать – моторы в четыре тысячи сил. Но их, чтобы удовлетворить запросы НК ВМФ, пришлось планировать по четыре на вал! Проектировать такую трансмиссию для нереверсивных движков я категорически отказался, переведя стрелки на судостроительные заводы, которые должны были иметь опыт создания турбозубчатых агрегатов.