Звоночек 3

— Вот, смотри. Это понтон-книжка, — я нарисовал карандашом на листе бумаги звено парка ПМП. — Перевозится, скажем, 9-тонным ЯГ-10В. Грузоподъёмность – двадцать тонн. Состыковываем пару-тройку, или сколько там понадобится, таких понтонов, монтируем на палубе сборную раму-паука, на которую устанавливаем 100-, 130- или 180-миллиметровую пушку с круговым обстрелом. Тут же размещаем боезапас, средства связи и управления, вспомогательную силовую установку, если используем привод, а не работаем вручную, ставим брустверы из мешков с землёй для защиты и втыкаем в мешки зелёные ветки. После этого пришвартовываем 4–6 таких понтонов к речному берегу и тяжёлая дальнобойная батарея к стрельбе готова. Засекли расположение – мотор-вёсла в воду и перешли в другое место. Подходит враг – разобрали всё, погрузили на грузовики и уехали на другую реку воевать. Эти же пушки на этих же разборных основаниях и на береговых батареях монтируются. Флот не воюет – разобрали и уехали на действующий. Не надо вмуровывать пушки в бетон! Лучшее средство защиты – стрельба с закрытых позиций. И никаких вам утюгов-мониторов. Потому, что на "Ударном", если мне память не изменяет, только два орудия ГК. А "Большевик" и "Красный Путиловец" загрузить надо, иначе заберёт Ворошилов обратно за простой. Вот такая моя теория. Специальных дизелей она не предусматривает. А для катеров, если плоский охота, рекомендую танковый мотор от Т-35, выпуска завода имени Ворошилова. 1200 лошадиных сил при высоте от дна картера до верхней точки около восьмидесяти сантиметров. Полмотора уж точно ниже ватерлинии будет. Или ты, Иван Кузьмич, боишься маршала задеть, на его моторы лапу наложив? Это полбеды. Вот если ты из "стовосьмидесяток" с понтонов стрелять начнёшь, то сам Бог велел у наркомата обороны 12-дюймовые гаубицы пятнадцатого года образца отобрать. На реке при перебазировании котлованов рыть не нужно, знай, плыви куда требуется.

— Плавает, сам знаешь что… — думая о своём, по привычке брякнул Кожанов.

— Так я о нём и говорю. Но маршалу всё равно неприятно будет, если твои покажут эффективное применение таких калибров в маневренной войне.

— Подумаю, но ничего не обещаю, — подвёл итог нашему спору флагман. — Ты только за этим пришёл?

— Вообще-то, нет. Понимаешь, какое дело, меня затирают. Причём чуть ли не в открытую, — тут я поведал Ивану Кузьмичу свои горести связанные с должностью начальника моторного отдела, но тот отнёсся к новостям легкомысленно.

— Переживаешь, что работать не дают? Наоборот, радоваться должен! Ты бумагу написал, теперь ход за ними и пока решения не будет, ты ни за что ответственности не несёшь. Только с инициативами ты явно погорячился. Надо было просто зафиксировать в письменном виде состояние вещей, а как решать – сами пусть думают.

— Да придумали уже. Ждать до июля, — тяжело вздохнул я в ответ.

— А у тебя, что, свербит? А дай ход они твоему плану? Кто за всё отвечать будет в случае чего? Ты! Так что сиди и не дёргайся, хватит на твой век ещё приключений, будь уверен.

— Не поможешь, стало быть?

— Чем? — в недоумении Кожанов даже развёл руками.

— Да хоть советом.

— Жди. Вот тебе мой совет. Они на тебя, считай, давят сейчас в открытую. Посмотрим, у кого нервы крепче, хоть ты и уже проигрываешь "по очкам", ко мне прибежал, суетиться начал. Не к лицу. Давай-ка ты орден на грудь, палаш свой на пояс и выше нос! Шпоры можешь не одевать.

С этими словами нарком ВМФ выпроводил меня восвояси, время было уже позднее. Не знаю, что он там насчёт вброшенных мной идей организации речных флотилий решил, но задачу на двигатели с меня не снял. Только сдвинул сроки, аж на конец пятилетки. Как говорится, и на том спасибо.

Эпизод 5

Не дают навести шороху по всей отрасли? Может оно и к лучшему. Принимая дела, я навестил подчинённые мне два станкостроительных спецКБ. Фактически это были две самостоятельных части одной организации, размещавшейся в областной тюрьме на Таганке, поближе к промышленному югу города и как раз на полпути между Лубянкой и Нагатинским лагерем. Уже пять с лишним лет здесь живу, а на Малых Каменщиках бывать не доводилось, поэтому, впервые попав в эти корпуса красного кирпича, я испытал давно забытое чувство. Чувство прикосновения к утраченному прошлому. Именно к утраченному, как в прошлой жизни, ведь "настоящее прошлое" нынче стало суровой действительностью, ничего общего с уже один раз написанной историей не имеющей. Казалось, будто попал в какой-то музей.

СпецКБ занимали две камеры в самом конце коридора одного из корпусов. Условия спартанские и от жизни обычных хат уголовников отличались в лучшую сторону лишь меньшим количеством квартирантов. Всего, судя по пустым по случаю рабочего времени койкам, обитало здесь двадцать восемь человек, причём в первом жилом помещении, которое занимала группа продольно-винтовой прокатки, жило только семеро, остальные числились в группе арочных шестерён.