Звоночек 3

Поздно потому, что на заводе "Судомех", славном своим точным бронзовым литьём, а теперь ещё и поселившемся там КБ гидравлических редукторов под руководством Кудрявцева, уже собрали на берегу макетную гидромашину для определения реальных параметров, на которую пришлось ставить все пять моторов московского выпуска. Которые, кстати, пришлось трое суток везти в Ленинград на грузовиках, так как железная дорога не принимала 25-тонный груз, требуя увеличить его, минимум, вдвое.

Ещё на этапе проектирования я, хоть и не вдавался в подробности, особо оговорил запас на регулировки расположения дизелей на фундаменте. Но когда я увидел всю конструкцию воочию, разругался с Кудрявцевым вдрызг. Пять моторов были смонтированы параллельно гребному валу следующим образом: три мотора в нос от гидротурбины и ещё два по бокам от вала в корму. При этом никаких проходов между центральным мотором передней тройки и боковыми движками предусмотрено не было! Я, конечно, могу понять стремление гидравликов сделать всё как можно компактнее, сократив потери на трение жидкости в трубопроводах, сделав их как можно короче, но если надо что-то отрегулировать, или, не дай Бог, поломка? Моё требование снять этот мотор и обеспечить нормальный доступ к остальным агрегатам, было отклонено как Кудрявцевым, так и представителем наркомата ВМФ из-за того, что сама гидромашина показала КПД всего 80 %, заметно ниже расчётного, выдав максимальные 15500 лошадиных сил на гребном валу. Фактически, вся мощность одного из моторов на полном ходу тратилась на разогрев жидкости. Убрав же один дизель из упряжки, мы бы не достигли мощности равной паровым турбинам "Червоной Украины", "Красного Кавказа" или "Профинтерна". Я попытался продвинуть идею форсажных моторов, повысив мощность двух из четырёх двигателей до 5750 лошадиных сил при ресурсе в 100 часов. Четверо суток полного хода, в принципе, при разумном подходе, должно хватить на все случаи жизни. Предложение было принято, но в извращённой форме. В окончательном виде агрегат должен был иметь всё те же пять моторов, три из которых должны быть форсажными и два крейсерскими, общей расчётной мощностью на гребном валу 19950 лошадиных сил, что значительно превышало мощность единичной турбины "Профинтерна". Проблема доступа к моторам, которые большую часть времени не работают, при таком раскладе, теряла свою остроту. Впрочем, форсажные движки ещё предстояло создать.

Пока Кудрявцев гонял на берегу опытную гидромашину, попутно обучая на ней прибывших краснофлотцев будущего экипажа опытного судна, "Судомех" занимался изготовлением ещё двух таких же, полируя все доступные внутренние полости. Этим механизмам было суждено выйти в море в составе силовой установки настоящего корабля. Сам недостроенный крейсер "Ворошилов" приводили в порядок тут же по соседству, на Галерном островке, только уже на судостроительном заводе имени А. Марти. Подготовительные работы были начаты ещё в Кронштадте, где корпус корабля простоял с середины двадцатых годов, имея в экипаже единственного человека, отставного унтер-офицера императорского флота, участника Русско-Японской и Мировых войн, уволенного по ранению ещё при царе, Николая Осиповича Кононова. Не знаю, встречаются ли среди других народов люди, способные годами поддерживать в порядке закрытую взлётно-посадочную полосу, как Сергей Сотников, на которую однажды сядет аварийный самолёт, или как этот старик, устроивший в занятой им каюте капитана монашескую келью, но в одиночку содержавший недострой в исключительном порядке, в надежде, что однажды он выйдет в море под военно-морским флагом. При эвакуации из Ревеля, на корабль была погружена оснастка и ценное оборудование судостроительного завода, часть которого так и осталась лежать на борту, но была строго учтена и укрыта. В корпусе, выше ватерлинии, особенно в палубах, не хватало множества заклёпок, часто четырёх из каждых пяти. Было видно, что строители спешили привести корабль в минимально плавучее состояние, чтобы его можно было отбуксировать из опасной зоны. Теперь, каждое отверстие было забито деревянным чопиком и ни малейшей течи нигде не было. Такой же порядок царил во внутренних помещениях, которые просто обойти семидесятилетнему старику стоит великих усилий.