Звонок мертвецу

Внезапно внимание обоих мужчин было привлечено к дому. В спальне Джаннет вспыхнул свет.

— Что там такое? — спросил Берни, не стараясь скрыть своего разочарования.

— Просто Джаннет. Это ее комната. Мы наконец вбили ей в голову, что, когда она направляется в ванную, надо зажигать свет. А то она на все натыкается, и мы минут двадцать не можем уснуть.

И тут в воздухе раздался вопль. Пронзительный и полный ужаса. Детский крик.

Обежав вокруг бассейна, Таннер влетел в дверь кухни. Крики не прекращались, и во всех трех спальнях зажегся свет. Берни Остерман почти нагнал Таннера, и двое мужчин влетели в спальню девочки. Они так неслись, что Элис с Лейлой едва успели выбежать из своих комнат.

Джон толкнул дверь, не притрагиваясь к дверной ручке. Она распахнулась, и все четверо ворвались в комнату.

Девочка, захлебываясь рыданиями, стояла посреди комнаты над телом уэлш-терьера Таннера.

Собака лежала в луже крови.

Голова ее была отделена от тела.

Схватив дочь, Джон Таннер вытащил ее в холл. Он ни о чем не мог думать. Мозг его словно оцепенел. Перед глазами стояла лишь та ужасная картина в лесу, которую вызвал в памяти вид обезглавленной собачки. И те страшные слова человека в мотеле: «Отрезанная голова говорит о резне».

Он должен взять себя в руки. Он должен.

Он увидел, как Элис что-то шепчет Джаннет на ухо, покачивая и убаюкивая ее. Он увидел в нескольких футах от себя плачущего Рея и силуэт Берни, успокаивающего его.

Наконец он расслышал слова Лейлы:

— Я займусь Джаннет, Элис. Иди к Джону.

Таннер в ярости вскочил на ноги.

— Если ты притронешься к ней, я убью тебя! Ты слышишь, я убью тебя!

— Джон! — не веря своим ушам, вскрикнула Элис.— Что ты говоришь?

— Она была по другую сторону холла! Ты что, этого не понимаешь! Она была по другую сторону холла!

Остерман рванулся к Таннеру и, схватив его за плечи, прижал к стене. Затем он резко ударил его по лицу.

— Эта собака мертва уже несколько часов! Да приди же в себя!

Несколько часов. Не может быть. Это случилось только что. Зажегся свет, и была отрезана голова. Отрезана голова маленькой собачки... А Лейла была по другую сторону холла. Она и Берни. «Омега»! Резня!

Берни покачал головой.

— Мне пришлось врезать тебе. Ты был слегка не в себе... Ну соберись же. Я понимаю, это ужасно, просто чудовищно. У меня самого дочь.

Таннер попытался сосредоточиться. Сфокусировать зрение, привести в порядок мысли. Теперь все они смотрели на него, даже Реймонд, всхлипывающий у дверей своей комнаты.

— Тут никого больше нет? — Таннер ничего не мог поделать. Где люди Фассета? — Ради Бога, где же они?

— Кто, дорогой? — Элис придержала его за талию на тот случай, если он снова споткнется.

— Никого нет, — неслышно сказал он.

— М ы здесь. И мы позвонили в полицию. Только что! — Берни положил руку Таннера на перила и, поддерживая его, спустил Джона вниз.

Таннер посмотрел на худого, но сильного человека, который помогал ему спускаться по лестнице. Разве Берни ничего не понял? Он же «Омега». И его жена — «Омега»! Он не мог звонить в полицию!

— В полицию? Ты в самом деле ждешь полицию?

— Конечно. Если это шутка, то самая омерзительная из всех, что я видел. Ты чертовски прав — я ее жду. А ты — нет?

— Да. Конечно.

Они очутились в гостиной. Командование взял на себя Остерман.

— Элис, звони еще раз в полицию! Если ты не знаешь номер, свяжись с оператором! — Затем он направился в кухню.

Где люди Фассета?

Элис подошла к телефону бежевого цвета, стоявшему около дивана. Через секунду стало ясно, что звонить уже не стоит.

По стеклам скользнул лучик фонаря и затанцевал на стене гостиной. Наконец явились люди Фассета.

Услышав звук открывающейся входной двери, Таннер вскочил с дивана и пошел навстречу.

— Мы услышали какие-то крики и увидели у вас свет. У вас все в порядке? — Это был Дженкинс, и он с трудом скрывал тревогу.

— Вы несколько запоздали, — тихо сказал Таннер. — Вам бы лучше войти! Здесь побывала «Омега».

— Спокойнее. — Дженкинс вошел в холл. Макдермотт за ним по пятам.

Остерман вышел из кухни.

— Иисусе! Ну и быстро вы примчались.

— Мы патрулируем от двенадцати до восьми, сэр, — сказал Дженкинс. — Увидели, что тут повсюду вспыхнул свет и началась суматоха. Обычно в этот час все спокойно.

— Вы вовремя оказались тут, и мы вам очень благодарны...

— Да, сэр, — прервал его Дженкинс, заходя в гостиную. — Так в чем дело, мистер Таннер? Можете ли вы рассказать нам или же предпочитаете поговорить с глазу на глаз?

— Здесь нет никаких личных дел, офицер, — прежде, чем Таннер успел ответить, сказал Остерман, стоявший у него за спиной. — Там, наверху, в первой спальне справа, есть собака. Она мертва.

— Ну? — смутился Дженкинс. Он повернулся к Таннеру.

— У нее отрезана голова. Полностью. И мы не знаем, кто это сделал.

— Понимаю... — спокойно сказал Дженкинс. — Мы этим займемся. — Он посмотрел на своего напарника в холле. — Принеси-ка мешок...

— Хорошо. — Макдермотт вышел наружу.

— Могу ли я воспользоваться вашим телефоном?

— Конечно.

— Надо сообщить капитану Маккалифу. Я должен позвонить ему домой.