Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил

Майерс говорил с сильным южным акцентом. При ближайшем рассмотрении шрамы на лице придавали ему скорее жалкое, чем угрожающее или злодейское выражение.

— Это Майкл О’Коннор, — ответил я. — Он адвокат из моего офиса и работает вместе со мной по этому делу. Майкл просто помогает мне в расследовании.

— Ну мне говорили, что вам-то можно доверять. А о нем я ничего не знаю.

Я старался сохранять спокойствие. Я боялся, что, если буду казаться слишком заинтересованным или удивленным — да слишком каким угодно, — он может пойти на попятную.

— Клянусь вам, он хороший человек. — Я бросил взгляд на Майкла, который старался выглядеть достойным доверия, а потом снова повернулся к заключенному. — Пожалуйста, присаживайтесь.

Майерс скептически смерил Майкла взглядом, потом медленно опустился на стул. Я планировал разговорить его, дав понять, что нам просто нужна правда — ничего больше. Но не успел я еще ничего сказать, как Майерс одним духом выпалил:

— Я солгал. Все, что я говорил на суде над Макмиллианом, было ложью. Я из-за этого слишком часто мучился бессонницей и испытал слишком много боли. Я больше не могу молчать!

— Показания, которые вы дали на суде над Уолтером Макмиллианом, были ложью? — осторожно переспросил я.

Сердце мое колотилось, но я старался сохранять спокойствие. Я боялся, что, если буду казаться слишком заинтересованным или удивленным — да слишком каким угодно,

 — он может пойти на попятную.

— Все это было враньем. То, что я собираюсь рассказать, взорвет вам мозг, мистер Стивенсон! — Майерс драматически задержал на мне взгляд, прежде чем повернуться к Майклу: — И вам тоже, Джимми Коннорс.

Вскоре после начала разговора с Ральфом стало ясно, что он с трудом запоминает имена.

— Мистер Майерс, вы же понимаете, что мне понадобится, чтобы вы рассказали правду не только мне, но и суду. Вы готовы это сделать?

Я нервничал из-за того, что надавить на него пришлось так быстро, но необходимо было внести ясность. Мне не требовался театр одного актера.

— Потому я вам и позвонил. — Казалось, он удивлен тем, что в его намерениях могут быть какие-то сомнения. — Я здесь хожу на сеансы групповой психотерапии. Там полагается быть очень честным. Мы разговаривали о честности почти три месяца. На прошлой неделе люди рассказывали обо всем том вонючем дерьме, что случилось с ними, когда они были детьми, и обо всех плохих поступках, которые они совершили. — Речь Майерса становилась все взволнованнее. — И вот я, наконец, сказал своей группе: «Так вот, я вас всех переплюну, сукины дети! Я засадил того клятого мужика в тюрьму смертников, солгав на том клятом суде».

Он драматически умолк и после паузы продолжил:

— После того как я рассказал им всем, что я сделал, все заговорили, что мне нужно это исправить. Это я и пытаюсь сделать. — Он снова сделал паузу, чтобы я хорошенько проникся сказанным. — Эй, вы должны купить мне клятый лимонад! Что я, просто просижу тут целый день, глядя на эти клятые торговые машины и изливая душу, так, что ли? — И он улыбнулся — впервые за все то время, что мы провели вместе. Майкл вскочил со стула и пошел купить ему напиток.

— Эй, Джимми, «Санкист Оранж», если там есть, — бросил ему вдогонку Майерс.

Больше двух часов я задавал вопросы, а Ральф отвечал. К концу этой беседы он, как и обещал, взорвал-таки мой мозг. Он рассказал о том, как на него давили шериф и ABI

, грозя ему смертным приговором, если он не даст показаний против Макмиллиана. Он выдвигал обвинения в официальной коррупции, говорил о своем участии в убийстве Питтман и рассказывал о своих предыдущих попытках отказаться от показаний. В конечном итоге он признал, что ничего не знал об убийстве Моррисон, понятия не имел ни о том, что случилось с ней, ни вообще о чем-либо, связанном с этим преступлением. Сказал, что рассказывал множеству людей — от окружного прокурора и до последнего полицейского, — что его запугивали, заставляя лжесвидетельствовать против Уолтера. Если хотя бы половина того, о чем рассказывал Майерс, была правдой, то в деле было замешано множество людей, которые из собственных уст единственного обвинителя Макмиллиана знали, что Уолтер не имеет ни малейшего отношения к убийству Ронды Моррисон.

Ральф, допивая третью банку лимонада, прервал поток своих признаний, наклонился вперед и поманил нас к себе. После чего шепотом сказал мне и Майклу:

— Вы же понимаете, они постараются убить вас, если вы действительно до всего этого докопаетесь.

Мы уже поняли, что Ральф просто не способен завершить разговор, не обронив в его конце какого-нибудь драматического откровения, наблюдения или предсказания. Я заверил его, что мы будем осторожны.