Звучат лишь письмена

«Жемчужина в руке»

Алексей Иванович свернул с набережной Мойки в Демидов переулок. После того как в свободных комнатах третьего этажа нового здания Русского Географического общества была размещена коллекция вещей и книг, привезенных П. К. Козловым из Хара-Хото, магистр китайской словесности, приват-доцент Петербургского университета А. И. Иванов был здесь частым гостем. Часами он рылся в запыленных, измятых книгах, отделяя китайские от написанных письмом Си Ся, выбирая встречающиеся обрывки тибетских текстов.

Вот и сегодня он торопливо бросил служителю пальто и по широкой мраморной лестнице вбежал наверх. Как всегда, Владислав Людвигович Котвич был уже здесь. Пробравшись через завалы книг, забыв о своем отутюженном костюме, он примостился у окна и внимательно разглядывал на свет какой-то только что найденный документ. Увидев входящего Иванова, Котвич тотчас бросился к нему.

— Алексей Иванович, голубчик, посмотрите, какой великолепный образец юаньской ассигнации. Такого нет ни в одном музее мира!

Иванов взял в руки большого размера ассигнацию, оттиснутую на грубоволокнистой бумаге грязно-серого цвета. В верхней части ассигнации по-китайски большими знаками надпись: «Ассигнация годов правления Чжэн-тун», посредине тоже по-китайски: «Стоимостью в одну связку», под надписью — изображение связки — монет.

Владиславу Людвиговичу не терпится:

— Алексей Иванович, посмотрите лучше вот здесь. Какие-то надписи монгольским квадратным письмом. И внизу — вот здесь, ниже, ниже читайте.

Иванов прочел вторую, нижнюю половину китайской надписи: «Подделывателям будут отрублены головы. В награду (донесшим) будет выдано 5 дин серебра. Как то было установлено ранее (им же), будет отдано имущество преступника». Далее шли наименования учреждений, ведавших выпуском денег. Все надписи заключены в пышную рамку из стилизованных изображений драконов, на лицевой и оборотной стороне ассигнации оттиснуты печати. Да, вот это находка! Это же первые, древние бумажные деньги, дошедшие до наших дней!

Ассигнацию бережно завернули в мягкую бумагу. Владислав Людвигович снова ушел в свой угол. Иванов присел к ящику, в котором он начал разбирать книги..

Тангутские книги. Он перебирает и осматривает их одну за другой. Свитки. Широкие и узкие. Один, в синей холщовой обложке, он решил развернуть полностью. Свиток был навернут на тонкую камышинку, сухую и твердую. Непрерывной лентой бегут черные непонятные-строки письма Си Ся. Аршин, другой третий… Ого! Длина свитка оказалась более 20 аршин, почти 15 метров. Алексей Иванович вглядывается в сероватую, плотную бумагу. Весь громадный свиток склеен из отдельных листов, примерно в аршин длиной. Сверху и снизу прочерчены ровные рамки. Почерк четкий и строгий. Тушь сохранилась превосходно. Хорошая, добротная работа!

А вот книги-гармоники. Тот же свиток сложили гармоникой, как ребятишки листок бумаги, в ровные листы, по семи строк текста в каждом. Просто и удобно. Книги-гармоники в синих, коричневых, золотистых, холщовых и шелковых обложках. Ткань с узором — то вся в мелких-мелких цветах, то украшена ромбиками. Сверху на обложку наклеен бумажный ярлык с названием книги.

Эти книги как современные. Только листы заполнены текстом с одной, внутренней, стороны. На каждом листе— две страницы. Листы согнуты пополам и сложены один на другой, корешками внутрь. Корешки листов склеены или сшиты и образуют книгу. Такие книги китайцы называли бабочками, так как сложенные пополам: и приклеенные к корешку листы имеют некоторое сходство с крыльями бабочки.

Ну-ка, ну-ка, а вот это что такое? Иванов привстал от волнения. На грязновато-желтой бумажной обертке-книги ярлычок и рядом китайская и тангутская надписи. Рядом! Это же значит… Иванов, стараясь не спешить, читает китайскую надпись, сдувая желтую, мелкую, как мука, лессовую пыль: «Фань хань хэ ши чжан чжун чжу». Так, так, так… Что же получается? «На ладони лежащая, своевременная, китайцам и фаням принадлежащая Жемчужина». Фани —

означает «иноземцы». Это, конечно, тангуты. Иванов переворачивает страницу. Предисловие дано по-китайски и по-тангутски, он быстро листает его, вглядывается, вчитывается в текст и — о радость! — перед ним словарь. Настоящий тангутско-китайский словарь! Иванов быстро листает книгу еще раз, пробегает глазами китайский текст предисловия. Ага, есть. Вот дата. Сейчас сверим по хронологической таблице и переведем в современное летосчисление 1189 год. Действительно, находка! Словарь 1189 года. Сколько же ему лет? 720. И так хорошо сохранился. Это же ключ, ключ к неизвестному письму Си Ся, забытому много веков назад. Вот уж доподлинно — «Жемчужина в руке»!

— Владислав Людвигович! Владислав Людвигович! Идите скорее сюда!

Котвич что-то бормочет из своего угла.

— Да бросьте вы все! Я нашел китайско-тангутский словарь!

Котвич вначале ничего нс понимает. «Словарь? Какой словарь? Китайско-тангутский? А вы не ошиблись?» И он, перешагивая через горы книг, сваленных пока прямо на полу, спешит к Иванову.