Моложавый мужчина с пронзительным взглядом черных глаз легко взбежал по древним ступеням магической цитадели Ордена Рун. За плечами его развевался черный плащ, а на поясе, в богато изукрашенных ножнах покоился клинок - слишком короткий, чтобы быть боевым. Ни на секунду не замедлив шаг перед бесшумно растворившимися воротами, человек скользнул по неровным плитам коридора и замер, лишь войдя в готический зал.
Наталья Егорова
Бригадир Болтуна всосало. Кто бы удивился, только не я. Сколько раз зарекался брать его на расчистку, потому как нефиг трепаться без умолку. Серьезное дело: чуть не туда плюнь, и всем хана, а этот вечно быр-быр-быр, как новостной канал все равно. Я бы и не взял, но Толстый сломал ногу, а Хмырь попался на таможне с икрой гермофазика и сидел в каталажке. А Болтун - классный интуивист при всей своей гнусности. Всякую дрянь за километр чует. Когда молчит.
– Кофе очень хотелось, я ж отчет составлял, а потом смотрю - стоит. Кир совал толстые пальцы в галлюцинацию, сопел, тер поверхность стола. Стол ощущался нормально - гладкий пластик, мизерная крошка от галеты. Кружка не осязалась вовсе, но виделась натурально. Запах кофе кружил голову, экипаж непроизвольно сглатывал слюни.
Кофе закончился слишком быстро. Рымов вяло переложил в корзину десяток рекламных буклетов, на мгновение зацепившись взглядом за строчку "качественное нейропротезирование". Тщательно расправил гарнитуру, подышал на узкие немодные окуляры... Входить в сеть отчаянно не хотелось.
На столе в пластмассовом стаканчике сиротливо застыли кисти. Ее кисти, тщательно вымытые, оставшиеся без работы. Навсегда... И небрежно брошенный на спинку стула рабочий халат в разноцветных пятнах. Лилька, Лилька, как же это?..
Дождь рисует на замызганном стекле вытянутые иероглифы. Красный свет светофора дробится в них на мутные проблески, потом сменяется зелёным, но никакой зелёный свет не способен сдвинуть нас с места.
Я - из тех, кто умеет летать. Два поворота, поддержка, сальто, бьет в глаза слепяще-синим антиграв, пальцы сами находят нужные комбинации на джойстике. Раз-два-три-четыре-три-четыре. Сальто вниз, прохожу в миллиметре от пола, антиграв взвизгивает на пределе слышимости. Поворот, степ-энд-гоу, раз-два-три-четыре... Зеркальные стены отражают пеструю фигуру, мечущуюся в световых лучах над призрачным свечением антиграва. Уже не человек: пестрота тропической птицы, легкость мотылька, стремительность молнии. То застывая причудливой скульптурой, то рассыпаясь мгновенным фейерверком невероятных движений, повинуясь мощным аккордам, танцует в воздухе победивший притяжение. Ритм джайва пронзает гибкое тело, плетущее невероятный танец в пустоте. Раз-два-три-четыре-три-четыре...
Сценарий короткометражного фильма Мужская рука возит по коврику компьютерную мышь, дважды щелкает кнопкой. Равнодушный голос: – А по специальности вы... Другой голос - глуховатый, волнующийся: – Инженер-конструктор... Там все написано...
– Вы уверены, что все будет в порядке? Этот вопрос женщина задавала уже в сотый раз. Он один застрял в ее воспаленном мозгу, плескался в невидящих глазах. – Вы уверены? Что он мог ответить? Он не был уверен ни в чем и только надеялся, что это окажутся "тени". Они, по крайней мере, оставляли детей в живых.
Надо же было догадаться назвать его Агеем! Ну что это за имя, в самом деле: будто споткнулся и язык прикусил. В детстве мальчишки из соседнего жилблока кричали: "Поди, Агей, навешаю люлей!" Что такое "люли" Агей не знал, но, судя по восторженной злобе на физиономиях, лучше было не уточнять.
Герой рассказа, восстанавливающий свое здоровье после инсульта на берегу моря, встречает странного человека — Пита Каракатицу, который рассказывает ему хорошую историю.
- Блин, Арчи, шухер! - рявкнула я во всё горло и, хлопнув друга по плечу, рванула к забору. Адреналин в крови поднялся до такого уровня, что застучало в ушах, а в это время сзади, пыхтя, бежал лучший друг. - Ах вы, паршивцы, поймаю, уши надеру! - выкрикнул нам старик, выскакивая из дома в меховых тапка и полосатых, растянутых «семейках». Как я перепрыгнула через забор, не помню. Как мчалась дальше по дороге, тоже. Друг догнал меня уже на краю деревни. - Стой мелкая, - выдохнул громко он сзади, а я встала как вкопанная, то ли от неожиданности фразы, то ли от того, что просто устала, - Мамзель, вы, прям как горный олень..., - начал он и захохотал во весь голос, - Я, если честно, даже ориентацию в пространстве потерял, когда увидел, как ты через забор махнула. 18+
Формула была сложной. Каждую чёрточку её Йоссель старательно выписал на тонком листе голья, а по углам всю последнюю неделю рисовал хитрые листвяные завитки – просто от удовольствия. Три руны, раскрытые навстречу четвертой – кровь затворить. Ещё две посолонь завёрнуты – сил добавить. И одна внизу – для устойчивости. Сиянья уйдет всего ничего, а держаться должно накрепко. Формула была красивой, и Йоссель искренне гордился ей. Целых полгода.
Картленд включил передатчик. мёртвой черноте экрана отражались впалые щёки и тусклые глаза под набрякшими веками. Красавец... – Станция "Эра" вызывает базу Галактического кольца. Станция "Эра" вызывает базу Галактического кольца. Отзовитесь, сволочи, мать вашу! Станция "Эра"...
8-е место на конкурсе "Фантастика 2003" на КЛФ
Три дня назад я убил свою жену. Нет, не так. Три дня назад я убил свою жену? Не знаю. Черт возьми, я не помню!
Черепашка-уборщик сиротливо застыла посреди комнаты. Стояла невыносимая духота, в окно яростно били лучи искусственного солнца. Климат-программа "Утро на берегах Нила", не иначе. Хотя, если мне не изменяет память, как раз на берегах Нила сейчас расположена гигантская свалка электронных мозгов. Говорят даже, что кое-какая тамошняя электроника функционирует до сих пор, и инфохакеры собирают из нее эфироподавители и рекламоблокираторы.
Желтые солнечные пятна расписывали паркет под хохлому. Мефодий робел, а потому старался ступать на темные плашки. Те успокаивающе поскрипывали под ногами, уговаривали не принимать близко к сердцу. Перед самой дверью с начищенной табличкой "Старший по работоустроению Архип Тимофеич" Мефодий потер в кармане заговоренную копейку - на удачу. Деликатно стукнул в косяк, приотворил тяжелую дубовую филенку. – Можно?
Вышел в финал конкурса "Фантастика 2003" на КЛФ
– Вот здесь… Водитель изображает небрежный кивок. Едва слышный свист отъезжающей дверцы судорогой сводит лицо, и я неловко вываливаюсь из мобиля. В затылке привычно ноет, отчего воздух отдает кислым. Пульсация удручает однообразием: полсекунды – всплеск боли и секунда блаженного покоя. Большое пятно. Мощное.
7-8 место на конкурсе "Нелинейное счастье", портал "Марсианские хроники"
Зак украдкой скосил глаза из-под рваной повязки, служившей ему головным убором. Остальные рабы пока не заметили отставшего товарища по несчастью. Один из охранников, сопровождавших жалкую колонну, поправлял ошейник злобного пса-убийцы, другой закуривал вонючую самодельную папиросу. Это был крохотный, но шанс.
– Мишка! Опаздываем! Красный как рак, жених одергивал непривычный костюм. – Двадцать минут осталось! Ну сколько можно копаться? Ты ей там по копейке, что ли, отсчитывал? – Да ну... - Михаил ткнул сигарету в зубы. - Тёща, пока все карманы не вывернул, не успокоилась: "невеста у нас дорогая, невеста у нас бесценная", тьфу! Говорил Надьке, давай просто сходим распишемся, так нет, завела вой: хочу платье с фатой, как у людей, хочу машину с куклой, хочу шампанское у памятника. Чтоб выкуп на лестнице платили и каравай кусали.
Звезда приближалась. Холодная, белая, неумолимая, она заслонила собой Деву и почти сравнялась размерами с Луной. Она была рождена Злом. Она несла смерть. И не было под солнцем силы, способной остановить ее.
– Три милли… блин, милли-она… Бомж сморгнул, поскребся под мышкой и продолжил. – Жиз-ней… Утро наступало на свалку. Над ядовитыми лужами весело роились мухи; косматые мозгоклюи, повизгивая, копались в живописных кучах мусора. Из стратосферы доносился басовитый гул подлетающего корабля.
Лунный свет классиками расчертил коридор. В сонной тишине одиноко шлепали маленькие неуверенные ножки.
На консервативном двумерном мониторе тикают часы ископаемого вида. Несколько десятков пикселов изображает секундную стрелку; когда стрелка двигается, программа мерзко пищит на частоте ля-бемоль. Часы показывают 23:59. На календаре 31 марта.
– Филди? Это Холо. Нас нашли. Скатываюсь по ступенькам, на ходу сворачиваю панель. Я оставил им кучу аппаратуры и Норга, глотнувшего "псих-коктейля". – Я все получил.
Половина пятого. Над пыльными улицами сгущается наэлектризованная духота. Серая хмарь придавливает к земле. Я врываюсь в квартиру. Небрежно сброшенный на вешалку плащ тут же падает, но мне не до него. Я тороплюсь. Сегодня последний из возможных дней, у меня осталось слишком мало времени.