1-01. Серый туман

– Джао, ты поставил на грань срыва важнейшую операцию! Более того, ты дал политиканам повод подозревать нас в расколе! Как ты можешь настолько безответственно...

– Не тебе судить! – резко перебивает ее Джао. – Хочешь, еще раз напомню устав? Давать оценку действий Хранителя может только общее собрание. После того, как внимательно выслушает все стороны! Я что-то не припомню, чтобы собрание осуждало меня.

– Мы проделали такую работу, а ты ее почти уничтожил!

– Я ничего не уничтожил, Суоко. Я всего лишь развязал нам руки. Я не собираюсь оправдываться перед тобой, но ты и сама поймешь, если дашь себе труд вдуматься.

– Ты не согласовал свой план с нами!

– Ты хочешь сказать, с тобой? Суоко, милая, думаешь, я не знаю про твои подковерные игры? Про приватные встречи с членами Совета, про попытки манипулировать ими в мое отсутствие?

– Довольно! Робин! Пользуясь своей властью Ведущей, я вывожу Джао из состава Совета и приостанавливаю его статус!

Джао изумленно поднимает брови.

– У тебя нет таких полномочий, Суоко.

– Я должен тебя огорчить. Есть, – кажется, в голосе Робина слышится печаль.

– Вот как? Мне помнится, что такое допускалось только в случае явного злоупотребления статусом Хранителя. Мои действия злоупотреблением не являются.

– Соответствующие определения переписаны два дня назад.

Джао медленно поворачивает голову.

– Лангер?

Хранитель, кажется, вжимается, в свое кресло.

– Ну... – мямлит он, старательно избегая взгляда Джао. – Я исправлял очевидные ошибки. В конце концов, – он гордо выпячивает грудь, – программирование логики работы Робина в моей компетенции!

– Не так. Не в компетенции. У тебя есть техническая возможность, что несколько иное, тебе не кажется?

– Джао, ты больше не член Совета! – голос Ведущей напоминает мурлыканье разъяренной кошки. – И я перевожу тебя во временный резерв. Ты отстраняешься от всех операций.

– И чем же я должен заниматься... в резерве?

– Чем хочешь. Любыми личными делами. После завершения выборов в Ростании твое дело рассмотрят на общем...

– Понятно. Ну, видимо, случается и так... – Джао обводит зал Совета взглядом. – Что, и никто, кроме Суоко, не хочет сказать мне ни единого слова? Интересно, ребята, а как вы вообще представляете себе процесс принудительной отставки за отсутствием прецедентов? Вы рискнете предоставить мне свободу действий, когда выбросите на улицу? Или примете меры для обеспечения молчания? Пожизненное заключение в тюремной камере или на необитаемом острове? Ликвидация?

Тишина.

– Ладно. Отправляюсь под домашний арест. Но сначала...

Хранитель неторопливо встает и подходит вплотную к Ведущей.

– Посмотри на меня, Ната, – его голос мягок и обволакивает. – Посмотри на меня.

Он присаживается на корточки, так что их глаза оказываются на одном уровне. Ведущая яростно смотрит на него, но потом ее взгляд смягчается.

– Джао! – почти умоляюще произносит она. – Но ты же сам понимаешь...

– Нет, милая, – качает головой тот. – Дело не во мне. Дело в тебе. Ты все еще пытаешься лгать – и себе, и другим, но перерождение уже завершается. Не только твое – наше. Нам хочется власти, и мы идем к ней, забывая старые идеалы. Все в мире повторяется...

Он резко распрямляется и, не оглядываясь, выходит. Едва слышно чмокает дверная мембрана.

Суоко смотрит в пол. И никто не пытается встретиться с ней взглядом.

Водитель попался из тех, что редко задумываются о природе груза во вверенном транспортном средстве. На крутых изгибах монорельса пассажиры трамвая кубарем летели друг на друга.

– Как картошку везет, б..! – выругался кто-то неподалеку от Александра. – Ни хрена о людях не думает! Эй, водила, так тебя и перетак, думай, что делаешь! – завопил он во всю глотку, так что стоящие рядом отшатнулись в стороны. – Тормози, когда поворачиваешь!

– Молодой человек! – раздался откуда-то из гущи толпы укоризненный старческий голос. – Как можно так выражаться при людях...

– Молчи, бабка, – равнодушно отбрехнулся охальник. – Не маленькие твои люди, все слова, небось, сами знают.

Трамвай в очередной раз мотнуло на повороте, и Александра бросило вперед. Его соседа отнесло в сторону, и в лицо тут же ударил запах пива.

– Держись лучше, интиллихент, – беззлобно посоветовал ему тот же голос, что ругал водителя.

– Извините, – пробормотал Александр. – Я не хотел...

– Вот и я про то же, – охотно откликнулся голос, принадлежащий, как оказалось, здоровому детине с пористым розовым носом и мутным взглядом. – Везет, говорю, людей как картошку, – детина рыгнул. – Да и то сказать, не во всем водила виноват, верно я говорю?

Он вопросительно уставился на Александра. Толпа прижала их друг к другу, и оставалось только молча кивнуть.

– Вот и я про то же, – опять согласился детина. Видимо, пиво пробудило в нем страстное желание с кем-нибудь поговорить. – Понимаешь ты, если бы монтажники, мать их так и через колено, монорельс с умом прокладывали, то и не мотало бы тебя на поворотах, как бычьи яйца. Мне тут один умный человек рассказывал...