1. Арлекин / 2. Скиталец / 3. Еретик (сборник)

Когда Филен переводил эти слова, они слушали его смущенно, но никто не ушел.

«Либо они чертовски храбры, – подумал лучник, – либо отчаялись так, что не видят другого выхода, кроме как идти с нами до конца».

Он продолжил путь к следующей долине. Женевьева, с намокшими, слипшимися волосами, не отставала от него.

– Как мы попадем в замок? – спросила она.

– Тем же самым путем, как и раньше. Через запруду и наверх, к стене.

– Разве там не будет стражи?

Томас покачал головой:

– Слишком близко от крепостных стен. Если они поставят людей на тот склон, их перестреляют лучники. Одного сукина сына за другим.

Из чего, правда, не следовало, что осаждавшие не могли занять мельницу, но с этой проблемой он решил разобраться позже, когда доберется до Кастийон-д’Арбизона.

– А когда попадем в замок? Что тогда? – спросила она.

– Не знаю, – честно ответил Томас.

Она коснулась его руки, как бы давая понять, что не осуждает, а просто хочет понять.

– Мне кажется, – промолвила девушка, – что ты сейчас как загнанный волк, который возвращается в свое логово.

– Похоже на то, – согласился Томас.

– А охотники узнают, что ты там. Они заманят тебя в ловушку.

– Тоже верно, – подтвердил он.

– Тогда почему? – спросила она.

Некоторое время англичанин молчал, а потом пожал плечами и постарался ответить правдиво.

– Потому что меня побили, – сказал он, – потому что они убили Планшара, потому что, черт побери, мне нечего терять, потому что, если я окажусь на крепостных стенах со своим луком, я сумею убить часть из них. И черт возьми, я это сделаю! Я убью Жослена и своего чертова кузена. – Он похлопал по тисовому луку, тетива с которого была снята, чтобы не размокала от дождя.

– Обоих убью, так и знай. Я лучник, черт возьми, хороший лучник, и предпочитаю быть лучником, а не беглецом!

– А Робби? Ты убьешь и его?

– Может быть, – ответил Томас, не желая задумываться над этим вопросом.

– Значит, волк загрызет собак? – сказала она. – А потом умрет?

– Может быть, – ответил Томас. – Но я буду с друзьями.

Это было важно. Люди, которых он привел с собой в Гасконь, находились в осаде, и, если они примут его обратно, он останется с ними до конца.

– А тебе, – сказал он Женевьеве, – вовсе не обязательно лезть в эту западню.

– Ах ты, чертов дурак! – рассердилась девушка. – Ты за кого меня принимаешь? Когда мне грозила смерть, ты меня не бросил, так почему ты думаешь, что я покину тебя теперь? И потом, не забудь, что́ я видела, танцуя в грозу.

– Свет во тьме, да. – Томас улыбнулся. – Думаешь, мы все-таки победим? А что! Может быть! Во всяком случае, что бы там ни считала Церковь, мы сейчас с Богом, а не против Него. Мои враги убили Планшара, а такое мог сделать лишь тот, кто заодно с дьяволом.

Спускаясь по склону, они подошли к опушке леса, за которой начинались виноградники. Когда Томас остановился, чтобы в очередной раз осмотреть местность, многие из шедших за ним коредоров обессиленно опустились на сырую палую листву. У семерых были арбалеты, у остальных самое разное оружие или вовсе никакого. У одной женщины, рыжеволосой и курносой, имелся широкий кривой тесак, и, судя по виду, она умела с ним обращаться.

– Зачем мы остановились? – спросил Филен, хотя и был рад передышке, поскольку его сын был тяжелой ношей.

– Чтобы посмотреть, где охотники, – ответил Томас и долгое время разглядывал виноградники, луга и рощи.

Между двумя пастбищами поблескивала речушка, но людей не было видно. Ни один серв не ковырялся в земле, копая канаву, ни один не пас под каштанами свиней, и это настораживало. Отчего это сервы не кажут носа из дому? Не иначе как рядом бродят вооруженные люди. Их-то Томас и искал взглядом.

– Там, – сказала Женевьева, указав на север, и лучник, проследив за ее рукой, увидел у излучины поблескивавшей речушки скрывавшегося в тени ивы всадника.

Значит, охотники поджидают его, и, как только он выйдет из лесу, они окружат его, порубят его спутников, а его самого отведут к кузену.

Придется снова скрываться.

Пушка приводила Жослена в восторг. Он не уставал восхищаться громовой мощью, таившейся в этой неуклюжей с виду, пузатой трубе. Ему хотелось завести побольше таких штуковин, ведь будь у него хотя бы дюжина подобных смертоносных машин, граф де Бера мог бы стать могущественнейшим феодальным сеньором во всей Гаскони. Потребовалось пять дней, чтобы притащить пушку в Кастийон-д’Арбизон, где Жослен обнаружил, что осада (если это можно назвать осадой) ничего не дала. Шевалье Анри заявлял, что англичане заперты в замке, однако не предпринимал ни одной попытки штурма. Он даже не удосужился изготовить штурмовые лестницы, не расставил арбалетчиков там, где могли бы подстрелить английских лучников, показывающихся на стене крепости.

– Дрыхнешь ты тут, что ли? – рявкнул Жослен.

– Никак нет, монсеньор.

– Небось они тебя подкупили, – предположил граф. – Отсыпали монет, чтобы ты их не тревожил.