10 гениев, изменивших мир

Плодом совместного влияния федорианства и восточной мистики явилась «космическая религия», которую Циолковский называл «монизмом». В частности, в учении была представлена идея о духовном блаженстве атомов, на которые распадается человек после смерти. Ученый считал, что одухотворенность присуща всей природе, каждому атому, и верил в существование разумных нематериальных обитателей космического пространства. Вселенная, согласно его учению, восходит к Высшей Причине: «То, что происходит и развивается, – писал он, – ход этого развития – зависит от начальной Причины, вне природы находящейся. Значит, все зависит от Бога. <…> Бог есть причина всех явлений, причина вещества и всех его законов». Однако представление о божественном у Циолковского довольно своеобразно. В 1925 году он выпустил в Калуге специальную брошюру «Причина космоса» с обоснованием своего богопонимания. Книга эта, по понятным причинам, малоизвестна, и отец Александр Мень цитирует ее заключение, опущенное в переиздании 1986 года: «Причина несоизмерима со своим творением, так как создает вещество и энергию, чего космос не в силах сделать. Для нее ограничено то, что даже для высочайшего человеческого ума безначально и бесконечно. Космос для нее определенная вещь, одно из множества изделий Причины. <…> Причина создала Вселенную, чтобы доставить атомам ничем не омраченное счастье. Она поэтому добра. Значит, мы не можем ждать от нее ничего худого. Ее доброта, счастье, мудрость и могущество бесконечны по отношению к тем же свойствам космоса».

Константин Циолковский считал, что рано или поздно человек должен будет овладеть «всем солнечным теплом и светом» и начать расселяться в просторах Солнечной системы. Ракеты – это первичное решение вопроса, со временем люди преодолеют свою форму, станут лучистыми, мыслящими существами сферической формы. Главное – преобразиться в «лучистое человечество» и начать процесс «колонизации» всего околосолнечного пространства, преобразуя сначала пояс астероидов, а потом вещество естественных спутников планет.

Однако все эти философские концепции и логически вытекающие из них математические расчеты, показывая реальность их воплощения в жизнь, появились значительно позже. А пока Константин Циолковский жил в Москве, перебиваясь буквально с хлеба на воду, читал учебники по точным и естественным наукам и проверял их положения на практике. Связей и знакомств он, разумеется, никаких не завязал, применения своим техническим талантам не нашел. Он получал из дома 10–15 рублей в месяц. «Питался одним черным хлебом, не имел даже картошки и чаю, – вспоминал Циолковский. – Каждые три дня я ходил в булочную и покупал там на 9 коп. хлеба. Таким образом, я проживал 90 коп. в месяц. Зато покупал книги, трубки, ртуть, серную кислоту и проч. Тетка навязала мне уйму чулок и прислала в Москву. Я решил, что можно отлично ходить без них, продал их за бесценок и купил на полученные деньги спирту, цинку, серной кислоты, ртути и проч. Благодаря кислотам, я ходил в штанах с пятнами и дырами. Мальчики на улице замечали мне: «Что это, мыши, что ли, изъели ваши брюки?». Ходил я с длинными волосами оттого, что некогда стричь волосы. Смешон был, должно быть, страшно. Я был все же счастлив своими идеями, и черный хлеб меня нисколько не огорчал. Мне даже в голову не приходило, что я голодаю и истощаю себя».

Все же и при таких условиях он не избежал мук любви. Вот как вспоминал об этом сам Циолковский: «Моя хозяйка стирала на богатый дом известного миллионера Ц. Там она говорила и обо мне. Заинтересовалась дочь Ц. Результатом была ее длинная переписка со мной. Наконец она прекратилась, когда родители девушки нашли переписку подозрительной, и я получил тогда последнее письмо. Корреспондентку я ни разу не видел, но это не мешало мне влюбиться и недолгое время страдать. Интересно, что в одном из писем к ней я уверял свой предмет, что я такой великий человек, которого еще не было, да и не будет. Даже моя девица в своем письме смеялась над этим. И теперь мне совестно вспомнить об этих словах. Но какова самоуверенность, какова храбрость, имея в виду те жалкие данные, которые я совмещал в себе! Правда, и тогда я уже думал о завоевании Вселенной».

В итоге отец отозвал сына домой, в Вятку. В сентябре 1876 года Константин возвратился домой и с октября стал репетитором неуспевающих гимназистов. Получить первые заказы помогли связи отца, а в дальнейшем «я имел успех, – писал Циолковский в автобиографии, – и меня скоро засыпали этими уроками. Гимназисты распространяли обо мне славу, будто я очень понятно объясняю алгебру!» Заработав немного денег, юный репетитор снял комнату и устроил в ней мастерскую, где непрерывно производил разнообразные опыты.

В конце 1877 года Эдуард Циолковский вышел в отставку и решил вернуться с семьей в Рязань. Он хотел купить там домик с огородом, где собирался спокойно дожить свой век. Однако после переезда оказалось, что накопленных средств на домик не хватает, и жилье все равно пришлось снимать.