100 магнитоальбомов советского рока

По-видимому, обо всем этом и поется в финальной композиции альбома «Русское поле экспериментов» — страшной 15-минутной психоделической сюите, по степени воздействия способной сравниться разве что с моррисоновской «The End». (В то время Летов называл Doors своей любимой группой.) Это, пожалуй, самый «веселый» из снарядов, выпущенных Летовым из своего рок-н-ролльного окопчика. Бескомпромиссный боец, законченный максималист и нигилист, чье творчество подпитывалось темной энергетикой суицида, Летов в те времена был весьма последовательным. В композиции «Русское поле экспериментов» он призывал, не дожидаясь Апокалипсиса, «покончить с собой, уничтожив весь мир» — на фоне безумной инструментальной какофонии, болезненного смеха и вкрадчивого шепота о том, что «вечность пахнет нефтью».

«Я... подошел к некой условной грани, — писал Летов спустя год в одной из статей. — К некоему как бы высшему для меня уровню крутизны, за которым слова, звуки, образы уже «не работают». Вообще, все, что за ним, — уже невоплотимо (для меня, во всяком случае) через искусство. Я это понял, когда написал «Русское поле экспериментов»... Я могу лишь выразить равнозначное этому уровню, являя просто новый, иной его ракурс. Это и «Хроника пикирующего бомбардировщика» с «Мясной избушкой» и «Туманом», и «Прыг-скок» с «Песенкой про дурачка» и «Про мишутку». Выше них для меня — зашкал, невоплощаемость переживаемого, вообще — материальная невоплощаемость меня самого. А вот именно туда-то и надо двигать».

Цыганята и Я с Ильича. Гаубицы лейтенанта Гурубы (1989)

сторона A

Гаубицы лейтенанта Гурубы

На блаженном острове коммунизма

Митрополит Ипполит

Парики, шиньоны, косы

Не трожь

Импровизация на тему слов

Песня гвоздя

сторона B

Опоздавшая молодежь

Хожу хожу

Спать

Русские

Кровь (Новый Год)

Ева Адам

Быстротечные сеньоры

сторона C

Письмо

Гусар и Верка Зозуля

Непобедимый

На острове Пасхи

Кума

Урбанизм-детерминизм

сторона D

От реальной жизни к мелодичному мышлению

Стачка шахтеров в Кузбассе

Первые концерты Олега «Манагера» Судакова происходили в шкафу. Постоянно сталкиваясь с потоком глобальных вселенских противоречий, он в состоянии внутреннего надлома запирался в антикварный дубовый шкаф и начинал от бессилия выть. «Вплоть до двадцати пяти лет во мне копилось отчаяние, и я не знал, как с ним справиться, — вспоминает Манагер. — Мир раскалывался на две части, и мне казалось, что я вижу в лицо смерть».

Манагер работал художником-оформителем, считал себя человеком уравновешенным и искренне гордился тем, что никогда не проходил в клинике каких бы то ни было принудительных лечений. Несмотря на давнишнюю дружбу с музыкантами «Гражданской обороны», он вел довольно замкнутый образ жизни — до тех пор, пока по необходимости судьбы не увидел одного из своих родственников в состоянии паралича. Под впечатлением от этого кошмарного зрелища Олег сочинил песню «Паралич», рефреном которой звучал вопрос: «Когда же, когда придет смерть?»

Воспринимая реальность как «непрерывное откровение мира по поводу собственных тайн», Манагер в течение короткого времени написал около двух десятков песен, зафиксированных Егором Летовым в 1989 году в виде 30-минутных альбомов «Паралич» и «Армия Власова». Это был примитивный панк с акцентом на деструктивные настроения и социальную тематику в текстах. Источники вдохновения были очевидны — вплоть до лета 1988 года Манагер выступал в роли концертного вокалиста «Гражданской обороны», потрясая зрителей своим неистовством, неуправляемостью и исступленностью. В принципе, можно было достаточно долго «гнать велосипед» в том же духе, но Манагер ринулся другим путем. Постоянно соприкасаясь с «мирским опытом экстремальных состояний» и основываясь на традициях русского скоморошества, Олег Судаков нашел для себя собственный алмаз, названный им «мелодичным мышлением».

«Русская народная ирония на предмет мелодичности предполагает, что если в первом приближении композиция должна звучать аккуратно, гармонично и красиво, то во втором приближении — вульгарно, зверски и необычно, — считает Манагер. — Это и есть настоящий план гармонии, мелодики и красоты, который не просматривается первоначально».

Вознамерившись открыть «новый материк», Манагер решил изменить все законы общепринятого представления о песне как об упорядоченной совокупности куплетов и припевов. Новые композиции писались «быстро, шустро и лихо». Огненное отражение реальности в преломленном восприятии Манагера в один чудесный миг воплотилось в неотшлифованный набор титанических образов, смыслов и символов — огромных, тяжелых и устрашающих, как некая абстрактная гаубица. Это был словно другой мир — более широкий, необыкновенно красивый и необузданный. Алмазы безумия пылали в нем ярким ослепительным светом, причем помрачение рассудка у автора и слушателей происходило очень аккуратно и неспешно. Со стороны это напоминало старый анекдот про опытных ныряльщиков из дурдома: «Если мы будем себя хорошо вести, то нам нальют в бассейн воду».