100 магнитоальбомов советского рока

В отличие от предыдущих программ, состоявших преимущественно из блюзов и традиции, большинство череповецких песен несколько неожиданно представляли собой энергичный и бескомпромиссный «жесткий рок». «Музыка в стиле советских танков, идущих на Берлин» — так впоследствии охарактеризовали в Уфе эту работу друзья группы, знакомые с музыкой «ДДТ» по «Свинье на радуге» и акустическим песням.

Дело в том, что музыкальным мозгом раннего «ДДТ» и автором большинства аранжировок являлся Сигачев. Именно ему — как бы он впоследствии ни открещивался — принадлежала идея о значительном утяжелении звучания новых песен Шевчука.

Началу долгожданной сессии предшествовал «крестовый поход» Шевчука к Кобрину.

«Пришел я к Кобрину, — вспоминает Шевчук, — и говорю: «Мы рванули к вам, как к людям, все побросав. Сидим в дерьме — денег нет даже на обратную дорогу. Есть идея — ты должен помочь нам ее записать, и мы уедем». Он, конечно, не хотел нам помогать, да и «листва» из «Рок-сентября» особо не горела, считая эти песни ерундой, «которая не пойдет». Но деваться им было некуда — я был настроен очень серьезно».

После нескольких репетиций в смешанном составе запись альбома наконец-то стартовала. Сессия осуществлялась в период с 13 по 16 января 1983 года. Одним из немногих в окружении «Рок-сентября», кто действительно помогал «ДДТ», оказался звукооператор Юрий Сорокин, фактически выступивший в роли продюсера. Песни записывались на два одноканальных магнитофона, с единственным наложением вокала и соло-гитары. Еще одно наложение могло привести к сильнейшей диспропорции частот, делавшей фонограмму непригодной для воспроизведения на бытовой аппаратуре.

«Еще до записи мы четко знали, в каком стиле будем играть, — вспоминал Сигачев в интервью известному рок-журналисту Сергею Гурьеву. — Не хард-рок, не рок-н-ролл, а такой стиль, где активная гитара, активный рояль, четкий ритм — убойный, что называется. Мы старались отказаться от клише, внося элементы того, что потом Юрка назвал «эклектикой» — парадные какие-то интонации, иногда вплоть до джаза. Но сохраняя жесткий рок как стилистику».

Только две песни из новой программы не вписывались в эту эстетику. Сатирический реггей «Башкирский мед», поставленный в альбом «для разрядки», являлся своеобразным экспромтом и был сыгран с первого раза. Второй композицией была лирическая баллада «Не стреляй» — акустическое произведение бардовского плана, содержащее прямые аллюзии на афганскую войну (к слову, оно входило и в первые два альбома «ДДТ»). Шевчук планировал «оформить» эту песню в студии чуть ли не в симфо-роковом варианте, но дело в итоге завершилось акустикой.

Все остальные произведения, как уже упоминалось, отличались непривычной для раннего «ДДТ» жесткостью звучания: начиная от Status Quo-подобного «Компромисса» — прямого ответа на мещанские постулаты Кобрина и заканчивая композицией «Три кошки», сыгранной в актуальном для тех лет стиле black metal.

Наиболее монументальной и впечатляющей выглядела пятиминутная композиция «Они играют жесткий рок», инструментальная часть которой была выстроена на утяжеленном гитарном риффе и энергичном клавишном проигрыше Сигачева, выполненном в духе органных импровизаций Джона Лорда. Музыканты из «Рок-сентября» играли свои партии тщательно, но без особого энтузиазма — что называется, с кукишем в кармане. Что же касается Шевчука, то его манеру пения и низкий тембр вокала сравнивали с Женей Морозовым из «ДК» или, на худой конец, с Дэном Маккаферти из Nazareth. На фоне запоминающихся рефренов и агрессивной игры Шевчук великолепно поддерживал хардовое настроение и драйв — можно даже пожалеть, что позднее он выбрал совсем другой жанр...

Комментируя впоследствии столь непривычно «тяжелый» для «ДДТ» альбом, Сигачев тем не менее отдал должное Кобрину и остальным череповецким рокерам — впрочем, весьма своеобразно: «Кобрин — типичный филармонический деятель, хотя и играет неплохо. А ритм-секция — это вообще кабацкие музыканты, которые совершенно не представляли себе, что делают. Но то, что мы говорили им, делали нота в ноту. Они играли попсу, а в попсе тогда — в их понимании — был металл. Было невозможно заставить этих людей сыграть что-то светлое и большое. Я, видя, что такое дело получается, вставил туда «Трех кошек» — самую тяжелую композицию, чтобы поставить все точки над i. В результате мы записали настоящий «металлический альбом» — до «Арии», до всех, когда в Москве не было еще ни одного металлиста».