100 магнитоальбомов советского рока

Сегодня сложно представить, что были времена, когда «Центру» приходилось доказывать, что они не однодневки. Они слишком далеко отошли от мэйнстрима, чтобы быть доступными и понятными для всех. «Центр» шокировал и вышибал мозги. За ними бродила устойчивая репутация «не от мира сего», а они — не всегда ровные и однозначные — «любили все, что красиво», заменив рок-н-ролльную нервозность на романтизм, ностальгию и абсурдизм. Узнаваемость их песен обуславливали не только «юность майских молний», «лиманы любви», магнолии и серпантины, но и совершенно нетипичный для данной местности гаражный свинговый звук. При этом в половине песен «Центра» мелодия напрочь отсутствовала, а речитативный вокал лидера группы Василия Шумова наслаивался на парадоксальные гитарные аккорды, дополненные китчевыми звуками примитивных клавиш, напоминавшими детскую шарманку.

Их дебютный студийный альбом также стал притчей во языцех — со своими нетипичными образами и целым фейерверком всевозможных музыкальных стилей — от ретро и танго до блюза и рок-н-ролла. В «Стюардессе» была продемонстрирована не только антитеза стандартному подходу к рок-музыке, но и позитивизм собственной идеологии «Центра», уходящей корнями в советское ретро тридцатых и классические рок-н-роллы пятидесятых-шестидесятых годов. «Центр» попытался оживить закостеневшее восприятие слушателей, заставляя их думать и отыскивать в рок-музыке не только второй, но также и третий, четвертый и пятый археологические слои.

«Тот, кто поет сегодня такие песни, как мы, — заявлял тогда Василий Шумов, — должен сидеть в башне из слоновой кости, играть на перламутровой акустической гитаре и мечтать о жизни в давно минувшие времена».

Показательно, что уже самая первая программа доисторического «Центра» (выступавшего под названием «777») целиком состояла из рок-н-ролльных стандартов, снятых «в ноль» с тридцатиминутного концертника Литтл Ричарда «Live In Belgium».

«Мы воспроизводили весь диск с точностью до такта и отрепетировали этот цикл настолько, что могли бы и сегодня сыграть его с закрытыми глазами», — вспоминает клавишник Алексей Локтев. Сын хормейстера, проживший несколько лет в Америке, а затем учившийся в джазовой студии и во ВГИКе, он являлся автором музыки самых ранних хитов «Центра»: «Странные леди», «Волшебница» («Она сказала: “Не скучай!”») и «Полуночный гость», написанных на стихи Шумова.

Примерно к началу 1982 года у «Центра» наконец-то стабилизировался состав. На место уехавшего на дипломатическую работу в Корею Александра Ф. Скляра и увлекшегося твистом Алексея Борисова (в дальнейшем соответственно — «Ва-Банкъ» и «Ночной проспект») пришли новые гитаристы Валерий Виноградов и 18-летний Андрей Шнитке. Шумов играл на басу, Карен Саркисов (позднее — «Звуки Му», «Бригада С») — на барабанах, Локтев — на клавишах.

«В то время наш ансамбль носил гибкий и пластический характер, — вспоминает Валерий Виноградов. — У каждого члена группы была возможность для музицирования и каждый мог активно влиять на конечный вариант аранжировки. Это был настоящий фри-рок, и мы имели абсолютную свободу для самовыражения. Жаль, что впоследствии эта традиция была подзабыта».

В роли основного композитора в «Центре» выступал Шумов, который считал себя «мелодическим автором» и тяготел к идеологии Beatles, стремясь, чтобы каждый член группы исполнял в очередной программе хотя бы по одной песне.

«Мне Beatles всегда нравились своим разнообразием, — говорит Шумов. — У них пели все, включая Ринго, и в этом чувствовался ансамбль». Подобным образом решили поступить и в «Центре», разделив вокальные партии на всех участников группы. Действительно, в этом был какой-то шарм: поющий барабанщик Карен Саркисов солировал в композиции «Наутилус», Андрей Шнитке пел в «Снеготаянии», Локтев исполнял свои песни, а Виноградов — «Мальчика в теннисных туфлях» (из будущего альбома «Тяга к технике»). На остальных композициях вокалистом был Шумов.

Поскольку голоса у музыкантов «Центра» были непохожими друг на друга, группа обретала еще один немаловажный компонент своего стилистического почерка. Когда на концертах после баритона Шумова или тенора Виноградова звучал юношеский голос Локтева (вокалом это назвать было сложновато), то своей незащищенностью он задевал невидимые струны в сердцах даже самых скептически настроенных слушателей.

Вообще в контексте «Центра» Локтев был специфической личностью. В отличие от остальных музыкантов, имевших обыкновение периодически напиваться перед концертами, он искал вдохновение в психотропных средствах.

«У Локтева наркотики шли в развитии, — вспоминает Шумов. — Я был просто алкашом, который мог забухать со своими друзьями из Измайлова, а у Локтева был свой андеграунд — циклодол и прочие «колеса», анаша. Из-за этого в конце концов он и отошел от музыки».

В свою очередь сам Локтев, фактически бывший автором как минимум половины аранжировок и мелодических ходов, действовал, словно находясь под гипнозом Шумова.