100 великих казней

При казни были два палача, которые надевали петлю сперва, а потом белый колпак. На груди у них (то есть у декабристов) была черная кожа, на которой было написано мелом имя преступника, они были в белых халатах, а на ногах тяжелые цепи. Когда все было готово, с нажатием пружины в эшафоте, помост, на котором они стояли на скамейках, упал, и в то же мгновение трое сорвались: Рылеев, Пестель и Каховский упали вниз. У Рылеева колпак упал, и видна была окровавленная бровь и кровь за правым ухом, вероятно, от ушиба. Он сидел скорчившись, потому что провалился внутрь эшафота. Я к нему подошел и сказал: „Какое несчастье!“.

Генерал-губернатор, видя, что трое упали, послал адъютанта Башуцкого, чтобы взяли другие веревки и повесили их, что и было исполнено. Я был так занят Рылеевым, что не обратил внимания на остальных оборвавшихся с виселицы и не слыхал, говорили ли они что-нибудь. Когда доска была опять поднята, то веревка Пестеля была так длинна, что он носками доставал до помоста, что должно было продлить его мучение, и заметно было некоторое время, что он еще жив. В таком положении они оставались полчаса, доктор, бывший тут, объявил, что преступники умерли».[24]

Наконец, процедура повешения началась снова и на этот раз закончилась «совершенно удачно». По освидетельствовании врачами трупы были сняты, положены на телегу и прикрыты холстом, но не увезены из крепости, так как было уже совершенно светло и «народу было тьма тьмущая». Поэтому телега с трупами была поставлена в указанное выше здание училища торгового мореплавания. Трупы были увезены оттуда в ближайшую ночь на остров Голодай, где были тайно зарыты. Генерал-губернатор Голенищев-Кутузов официально доносил царю: «Экзекуция кончилась с должной тишиной и порядком как со стороны бывших в строю войск, так и со стороны зрителей, которых было немного». Но он добавлял: «По неопытности наших палачей и неумению устраивать виселицы при первом разе трое, а именно: Рылеев, Каховский и Пестель, сорвались, но вскоре опять были повешены и получили заслуженную смерть». Сам же Николай писал 13 июля своей матери: «Пишу на скорую руку два слова, милая матушка, желая Вам сообщить, что все совершилось тихо и в порядке: гнусные вели себя гнусно, без всякого достоинства.

Сегодня вечером выезжает Чернышев и, как очевидец, может рассказать вам все подробности. Извините за краткость изложения, но, зная и разделяя Ваше беспокойство, милая матушка, я хотел довести до вашего сведения то, что мне уже стало известным».

Во время исполнения приговора над декабристами царь не был в Петербурге: то ли из страха перед призраком повторения событий 14 декабря, то ли не желая оставаться по соседству с местом казни, он выехал в Царское село. Туда каждые полчаса к нему скакали курьеры с донесениями о том, что совершалось в Петропавловской крепости. На следующий день после казни царь возвратился с семьей в столицу. На Сенатской площади при участии высшего духовенства состоялся очистительный молебен с окроплением земли, «оскверненной» восстанием. Вечером в тот же день офицеры кавалергардского полка, из которого вышло немало бунтовщиков, дали на Елагином острове праздник в честь своего нового шефа — царствующей императрицы с великолепным фейерверком, как будто желая «треском потешных огней заглушить стенание и плач глубоко огорченных родных». Царь же издал манифест о предании забвению всего дела.

Но царь никогда не забывал ни 14 декабря 1825 года, ни его участников. Что касается приговоров над матросами и солдатами, участниками восстания, то сведения об этом появились в более полном виде совсем недавно, в 1929 году, в томе VI «Восстание декабристов» издания Центроархива. Но и опубликованные теперь сведения позволяют дать еще далеко не исчерпывающую статистику видов судебной репрессии, обрушившейся на солдат и матросов.

Вот эти цифры:

«Из солдат Черниговского полка приговорены:

к шпицрутенам через 1000 человек 12 раз и затем каторжные работы 3 человека;

к шпицрутенам через 1000 человек от 1 до 6 раз и перевод на Кавказ 103;

к 200 ударам лозами и перевод на Кавказ 15;

перевод на Кавказ 805;

ссылка на поселение и лишение дворянства 1;

Из солдат 8-й пехотной дивизии и 8-й артиллерийской бригады:

к шпицрутенам через 1000 человек 12 раз и перевод на Кавказ 3;

к шпицрутенам через 1000 человек от 1 до 6 раз и перевод на Кавказ 73;

к 300 ударам лозами и перевод на Кавказ 7;

перевод на Кавказ 71.

Из гвардейских полков лейб-гвардии Московского полка, лейб-гренадерского полка, гвардейского экипажа:

на каторгу 8;

к шпицрутенам через 100 человек от 6 до 8 раз 9;

перевод в полки Кавказского округа 698;

командировано в составе сводно-гвардейского полка на Кавказ 1036.

Всего на Кавказ было переведено 2740 человек, шпицрутенами было наказано 188 человек».