100 великих казней

Характерно, что вместо ответа на прошение Ульяновой директор департамента полиции распорядился отвечать лишь в случае нового ее обращения. Следует также отметить судьбу прошения Ульяновой о смягчении участи ее сына Александра Ильича Ульянова и дочери Анны Ильиничны Ульяновой. Мать просила товарища министра внутренних дел направить ее просьбу царю. Однако Оржевский переправил эту просьбу вместо царя в особое присутствие Сената, куда поступило дело. Министр внутренних дел получал о каждом заседании суда доклад от департамента полиции. Министр юстиции представлял письменные доклады царю о каждом заседании. Доклады департамента полиции подтверждают, что сенатор Дрейер вполне оправдал возложенные на него надежды. Он, например, не давал Ульянову возможности говорить о его отношении к террору. В докладе отмечены попытки Ульянова защищать подсудимого Новорусского. Он пытался доказать, что Новорусский не мог догадываться об изготовлении в его квартире взрывчатого вещества. С видимым удовольствием сообщалось министру внутренних дел, «что речи защитников были кратки и весьма приличны». Эта жандармская похвала не делает чести защитникам, но вместе с тем характеризует условия, в которые была поставлена защита.

Из нескольких десятков привлеченных к ответственности по делу 1 марта 1887 года были преданы суду 15 человек: Ульянов Александр, Осипанов, Андреюшкин, Генералов, Шевырев, Лукашевич, Новорусский, Ананьина, Пилсудский Бронислав, Пашковский, Шмидова, Канчер, Горкун, Волохов и Сердюкова. Из этих обвиняемых 12 человек были студентами. Все подсудимые были приговорены к смертной казни, но особое присутствие Сената ходатайствовало для восьми подсудимых о замене смертной казни другими наказаниями. Александр III утвердил смертный приговор для пятерых осужденных, а именно, для Ульянова, Шевырева, Генералова, Осипанова и Андреюшкина. Лукашевич и Новорусский были пожизненно заточены в Шлиссельбургскую крепость и пробыли в ней по 18 лет каждый, пока революция 1905 года не освободила их. Ананьина была сослана на Кару на 20 лет, Пилсудский по конфирмации был отправлен на 15 лет на Сахалин. Четверых осужденных вместо смертной казни приговорили к 10 годам каторжных работ. Шмидову сослали в Сибирь на поселение, а Сердюкову, признанную виновной в недоносительстве, заключили на 2 года в тюрьму.

Интересная деталь: вследствие отсутствия палача в Петербурге варшавскому обер-полицмейстеру была послана шифрованная телеграмма с просьбой прислать палача по первому требованию, и 30 апреля последовало требование. «Вышлите немедленно палача». Через четыре дня из Трубецкого бастиона были вывезены в Шлиссельбург пятеро приговоренных к казни и двое к пожизненному заключению. Казнь была совершена 8 мая.

В тот же день граф Толстой письменно докладывал императору: «Сегодня в Шлиссельбургской тюрьме, согласно приговору особого присутствия Правительствующего Сената, 15–19 минувшего апреля состоявшемуся, подвергнуты смертной казни государственные преступники: Шевырев, Ульянов, Осипанов, Андреюшкин и Генералов.

По сведениям, сообщенным приводившим приговор Сената в исполнение, товарищем прокурора санкт-петербургского окружного суда Щегловитовым,[33] осужденные ввиду перевода их в Шлиссельбургскую тюрьму предполагали, что им даровано помилование. Тем не менее при объявлении им за полчаса до совершения казни, а именно в 3 ½ часа утра, о предстоящем приведении приговора в исполнение все они сохранили полное спокойствие и отказались от исповеди и принятия святых тайн. Ввиду того, что местность Шлиссельбургской тюрьмы не представляла возможности казнить всех пятерых одновременно, эшафот был устроен на три человека. Первыми вывели на казнь Генералова, Андреюшкина и Осипанова. Выслушав приговор, они простились друг с другом, приложились к кресту и бодро вошли на эшафот, после чего Генералов и Андреюшкин громким голосом произнесли: „Да здравствует Народная Воля!“ То же самое намеревался сделать и Осипанов, но не успел, так как на него был накинут мешок. По снятии трупов казненных преступников были выведены Шевырев и Ульянов, которые также бодро и спокойно вошли на эшафот, причем Ульянов приложился к кресту, а Шевырев оттолкнул руку священника». На докладе, кроме обычного знака о прочтении его царем, никакой другой пометки не имеется.

Исполнение смертного приговора и заключение в каторжные тюрьмы осужденных не было завершением обширного делопроизводства по процессу 1 марта 1887 года, административная расправа со многими арестованными продолжалась, а началась она даже ранее судебной расправы. Уже 8 апреля вышло «высочайшее» повеление сослать в Восточную Сибирь на 5 лет Анну Ульянову.

ЧИКАГСКИЕ АНАРХИСТЫ — ЖЕРТВЫ ПЕРВОЙ «МАЁВКИ»

Не надо было браться за оружие.

Г. В. Плеханов