100 великих казней

Для подачи ходатайств о помиловании был установлен четырехдневный срок после оглашения приговора. О помиловании просили все, за исключением Кальтенбруннера, Шпеера и Шираха. Первый — ввиду явной безнадежности предприятия, Шпеер и Ширах радовались и тому, что их миновала петля, которую они вполне заслужили. Адвокат Бергольд подал ходатайство о помиловании Бормана…

Осужденные, кроме того, высказали ряд просьб: Редер, например, о замене пожизненного заключения смертной казнью, Геринг, Йодль, Кейтель, — о замене казни через повешение расстрелом, если их просьбы о помиловании будут отклонены. 9 и 10 октября 1946 года в Берлине состоялось заседание Контрольного совета по Германии, который рассмотрел поступившие ходатайства и решил:

1) ходатайства, представленные организациями СС, гестапо, СД и руководящим составом нацистской партии, неприемлемы, поскольку Контрольный совет не уполномочен пересматривать приговоры Международного военного трибунала и может только осуществлять право помилования, 2) ходатайство Редера неприемлемо, потому что Контрольный сове г может осуществлять только право помилования по уже принятым приговорам, но не усиливать меру наказания; 3) отклонить просьбы о помиловании Геринга, Гесса, Риббентропа, Заукеля, Йодля, Зейсс-Инкварта, Функа, Деница и фон Нейрата; 4) отклонить ходатайства Геринга, Йодля и Кейтеля, поданные на случай, если их просьбы о помиловании будут отклонены, о замене казни через повешение расстрелом; 5) просьба о помиловании, поданная от имени Бормана, отклоняется как преждевременная. Однако Борману предоставляется право обратиться с такой просьбой в течение четырех дней после его ареста, «когда таковой будет иметь место». Казнь нацистских преступников была назначена на 16 октября.

Вечером 15 октября полковник Эндрюс, ведавший охраной тюрьмы, где находились осужденные, посетил каждого из них и сообщил об отклонении их просьб о помиловании. А ровно в полночь, за час до назначенного времени казни, он вбежал в комнату журналистов и растерянно сообщил, что умер Геринг. Несколько успокоившись, Эндрюс рассказал, что солдат охраны, дежуривший у двери камеры Геринга, услышал вдруг странный хрип. Он тут же вызвал дежурного офицера и врача. Когда они вошли в камеру, Геринг был в предсмертной агонии. Врач обнаружил у него во рту мелкие кусочки стекла и констатировал смерть от отравления цианистым калием.

Через некоторое время австрийский журналист Блейбтрей заявил во всеуслышание, что это именно он помог Герингу уйти из жизни. Якобы до начала заседания он пробрался в зал и с помощью жевательной резинки прикрепил к скамье подсудимых ампулу с ядом. Сенсация принесла Блейбтрею немалые деньги, хотя была лживой от начала до конца — в то время зал заседаний охранялся лучше, чем любое другое место в Европе. А спустя несколько лет то же самое, что и австрийский журналист, заявил обергруппенфюрер Бах-Зелевски, выпущенный из тюрьмы. Но передачу яда Герингу он приписал себе. Возможно, лгали они оба. М. Ю. Рагинский считал, что яд был передан Герингу через офицера американской охраны за солидную взятку. А передала его жена Геринга, которая приезжала к мужу за несколько дней до назначенной даты исполнения приговора.

При исполнении приговора Международного военного трибунала присутствовали по двое журналистов от каждой из четырех держав победительниц и официальный фотограф. Советский журналист, корреспондент газеты «Правда» Виктор Темин так изложил свои впечатления.

«В окно гостиницы мне виден Нюрнберг. Нюрнберг 15 октября 1946 года. Мрачно и пустынно на его улицах. Ровно в 8 часов вечера по берлинскому времени мы, восемь корреспондентов, по два от четырех союзных держав — Советского Союза, Соединенных Штатов, Англии и Франции явились в здание суда…

Пришел шеф Нюрнбергской тюрьмы американский полковник Эндрюс, и от всех восьми корреспондентов было взято обязательство не покидать здания тюрьмы и отведенных им мест, а также ни с кем не общаться до особого указания четырехсторонней комиссии. Полковник Эндрюс провел приглашенных журналистов по зданию тюрьмы. Подсудимые еще не знали ни того, что их ходатайство о помиловании отклонено решением Контрольного совета, ни того, что приговор будет незамедлительно приведен в исполнение. После осмотра тюрьмы, писал Темин, мы проходим через двор, вернее тюремный сад, освещенный электричеством, к небольшому одноэтажному зданию… Здесь сегодня должна состояться казнь.

Входим в здание. Прямо против двери — три виселицы, окрашенные в темно-зеленый цвет. Тринадцать ступеней ведут на эшафот.

На чугунных блоках — новые, толстые манильские веревки, которые выдерживают груз более 200 килограммов. Основание эшафота высотой более двух метров закрыто брезентом. Под каждой виселицей — люк с двумя створками, которые открываются нажатием рычага.