100 великих узников

В Казанском доме для умалишенных несчастный узник томился еще шесть с половиной лет и умер 5 декабря 1887 года.

Первая политическая голодовка в России

Впервые имя Н. Г. Чернышевского было зафиксировано в документах III Отделения еще в апреле 1856 года в связи с восторженным высказыванием о писателе в частном письме одного из студентов Казанского университета. В последующие годы упоминания о Н. Г. Чернышевском все чаще стали встречаться в официальных документах жандармского ведомства, в многочисленных перлюстрированных выписках из писем и анонимных доносах, поэтому к концу 1850-х годов "популярность" его была весьма велика. Согласно официальному документу, "внимание правительства обращено на Чернышевского после беспорядков, происходивших в Санкт-Петербургском университете осенью 1861 года… С тех пор за ним было учреждено постоянное наблюдение"

.

Царское правительство не без оснований считало писателя опасным для себя человеком. В 1860-е годы в центре революционно-демократического движения в России стоял журнал "Современник", роль которого еще больше возросла, когда в нем стал сотрудничать Н. Г. Чернышевский. Вскоре он стал общепризнанным вождем и учителем прогрессивно настроенной интеллигенции, особенно молодежи, поэтому неудивительно, что правительство увидело в нем смертельного врага. А тут в III Отделение поступил анонимный донос, автор которого прямо-таки взывал к жандармам:

"Что вы делаете, пожалейте Россию, пожалейте царя! Правительство не видит, какие идеи проводит Чернышевский — этот коновод юношей… Ежели вы не удалите его, то быть беде — будет кровь: ему нет места в России — везде он опасен… Избавьте нас от Чернышевского — ради общего спокойствия!"

Положение Н. Г. Чернышевского еще больше осложнилось, когда в сентябре 1861 года за распространение прокламации "К молодому поколению" были арестованы поэт M. JI. Михайлов, а в начале октября — В. А. Обручев, сотрудник "Современника". Со второй половины 1861 года за писателем был установлен неусыпный надзор. Дом на Большой Московской улице, где он жил, буквально со всех сторон окружали агенты III Отделения. Швейцар, подкупленный царской охранкой, отдавал ее агентам всю корреспонденцию, которая приходила на имя Н. Г. Чернышевского.

Чтобы осуществлять постоянное "наружное наблюдение"

, III Отделение сняло комнату напротив дома, в котором жил Н. Г. Чернышевский, и всегда знало, кто у него бывал, когда он сам выезжал, с кем встречался и т. д. Из донесений от 6 декабря, например, следовало, что "к Чернышевским на днях будет определена в кухарки жена подкупленного швейцара, и через нее, быть может, удастся узнать более, чем наружным наблюдением". Жена швейцара действительно поступила к Чернышевским, и "для поощрения ей было выдано несколько рублей на кофе". А она за это доставляла в полицию все черновики рукописей, которые доставала из мусорной корзины писателя. Однако все усилия полиции оставались тщетными — улик против Н. Г. Чернышевского найти не удавалось.

Через некоторое время писатель заподозрил неладное, и в начале мая 1862 года кухарку уволили, что сразу же сказалось на полноте агентурных сведений о Н. Г. Чернышевском. Таким образом, у правительства не было ни малейшего повода обвинить его в антигосударственной деятельности, но оно хотело любым путем "обезвредить" властителя дум молодежи. Летом 1862 года на восемь месяцев был запрещен выпуск журнала "Современник", еще раньше был закрыт основанный по инициативе Н. Г. Чернышевского "Шахматный клуб" — место встреч свободолюбивой интеллигенции и своеобразный штаб революционного подполья. А вскоре нашелся предлог, чтобы бросить в тюрьму и самого писателя.