1000 не одна ночь

— Обыщите фургон, — крикнул на арабском и несколько мужчин спешившись пошли в сторону машины.

— Зачем Асаду настолько убогие женщины?

— Иногда товар бывает и таким. Их отвозят в дешевые заведения. Да и какая мне разница. У меня покупают, а что с ними будет дальше мне мало интересно.

— Аднан! В машине спрятано три каких-то ящика.

— Несите сюда.

Кадир спешился и кинул поводья одному из своих людей, потом вдруг резко схватил за затылок главаря и потянул в сторону фургона.

— Так что в мешках, пес? Давай показывай, что ты на самом деле таскаешь Асаду под видом дешевых сук.

Пока они шли к машине, точнее Кадир вел за шею полусогнутого от боли главаря на других наставили дула автоматов. Притом это вовсе не выглядело как устрашение скорее я чувствовала кожей как эти люди пустыни хотят убить перегонщиков. Но они просто пока не получили приказа.

— Иди потихоньку в дом, давай. Здесь сейчас месиво будет. Прячься. Если выживу найду тебя.

Процедил Слон и я в удивлении вскинула на него взгляд.

— Иди, я отвлеку ублюдков. Давай, ты маленькая найди где укрыться.

Он сказал одному из арабов какое-то ругательство и заржал. Его ударили прикладом в лицо. Но я не оборачивалась, я бежала в здание, чтобы залезть в железный шкаф с рифлёными дырками. Видимо для инвентаря.

Как вдруг услышала дикие вопли снаружи.

— Всего три ящика, Кадир. Три ящика и то это мое. Не…

Звуки ударов и скулеж перешел на более высокие ноты.

— Эти три ящика могут разнести в клочья несколько моих деревень. Это Асад тебе заплатил? Отвечай тварь, Асад или кто-то другой? Солжешь я тебе глаз выжгу.

— Пощади, Аднан, пощади ты меня не первый день знаешь. Да я никогда не лезу в чьи-то разборки. Я жить хочу. Я всего лишь для семьи зарабатываю. Да не всегда честно…

— Не дави на жалость, собака бешеная! Мне насрать на твою семью. Они мне все никто и ты никто. Более того, ты ужасно раздражающее никто. Скажи, чем расплатишься? Что у тебя для меня есть?

— Так нет ничего я всего три коробочки вез и то так…продать потому что девки все в этот раз какие-то порченые.

— Порченые говоришь? Значит можно их и дальше подпортить?

Я затаилась в своем укрытии и, обхватив плечи, тряслась от озноба. Старалась не стучать зубами. Мне было холодно несмотря на жару.

— Эй, нам русских шалав отдали. Развлекаемся.

— Неее, ненене. Не надо. У меня кофе есть дорогой, сигареты, виски. Что хочешь бери. Товар не трогай я головой за него отвечаю.

— Проотвечался ты, Паша. И за товар проотвечался, и за ящики. Теперь бери вазелин и мажь свое трусливое очко, потому что пустым ты обратно поедешь…хотя, может кто из твоих сучек и выживет под моими ребятами.

— Пощади, Кадир, пощади. Меня пристрелят за товар деньги уплачены. Я в жизни столько не насобираю.

— А сказал товар порченый. Мы проверим порченый он или нет и обратно отдадим.

— Так они после вас…вас же много.

— Ничего пусть привыкают. У Нагаси и больше в сутки бывает. Неси свои сигареты и мне белую давай. Где она?

— Какую белую?

— Шлюха белая. Волосы белые у нее. Где она? Ее хочу.

ГЛАВА 3

Я кажется перестала дышать совсем у меня желудок сжался в камень. Я услышала, как он сказал обо мне. Тот жуткий человек с глазами степного шакала и его сворой. Он меня заметил. Все эти проклятые волосы. Это они светились даже под слоем пыли и песка. Надо было, как все, измазаться сажей, вываляться, выкататься в ней всем телом. Но я никогда не умела реагировать на что-то быстро. Мама говорила, что я летаю в облаках и думаю, о чем угодно только не о том, что надо. Лизка была менее деликатна и говорила, что я тормоз. И да они обе были правы…теперь я, наверное, из-за этого умру. Мамочка, разбуди меня, я сплю, да? Разбуди и забери меня отсюда.

— Это и все девки, Кадир. Больше нет. Все перед тобой — выбирай любую. Вот эти три целки.

— Лжешь! Ненавижу, когда мне лгут! Я хочу другую. У нее волосы белые, как снег у вас зимой. Я видел. Пусть твой плебей найдет мне ее иначе я выпущу вам всем кишки и оставлю на съедение койотам. Они по весне злые и голодные. Живьем до костей обглодают.

Он сказал, а у меня желудок сжался спазмом боли и захотелось исторгнуть из него все содержимое. Даже то, чего там совершенно нет. Я никогда не слышала о такой жестокости. Я не могла смотреть даже фильмы ужасов, триллеры не могла. Когда кому-то причиняли боль меня начинало мутить. Родители мечтали, чтоб я стала врачом, а я Тошке коленку зеленкой помазать не могла мне становилось плохо от мысли, что ему будет больно. Когда мама сломала руку, и я об этом услышала, то потеряла сознание.

— Слон поищи в здании. Может кто спрятался?

— Да кто от нас спрячется? Это и все девки. Не было больше. Одна в дороге сдохла. Некого искать. Не видел я среди них никакой белой бл*и я б запомнил

Раздался хохот жуткий до мороза по коже. Никогда не думала, что человеческий смех может пугать до такой степени.

— Ты, падаль лживая. Не знаешь сколько у тебя шлюх? Их что сотня, что тебе не заметно, когда одной нет? Делаешь из меня идиота? Я видел своими глазами на одну больше! Мне привиделось?