11/22/63

— Поезжай, — ответил я. — Если ты откажешься, он попытается выйти сам, а он уже немолод. — У меня в голове, как неоновая вывеска, вспыхивала и гасла короткая фраза: «СЛОВО ЭЛА, СЛОВО ЭЛА, СЛОВО ЭЛА».

Она села рядом со мной.

— Ты уверен?

— Со мной все будет хорошо. И я не останусь один. Завтра придут ПАТСЕСы, помнишь? — Так мы называли патронажных сестер, приходивших к выздоравливающим. В моем случае их работа заключалась в том, чтобы убедиться, что я не буйствую. Если бы начал буйствовать, это могло означать, что мой мозг все-таки поврежден.

— Точно. В девять утра. Написано на календаре, на случай, что ты забудешь. И доктор Эллертон…

— Придет на ленч. Я помню.

— Хорошо, Джейк. Это хорошо.

— Он сказал, что принесет сандвичи. И молочные коктейли. Хочет, чтобы я набрал вес.

— И тебе надо набрать вес.

— Плюс лечебная физкультура в среду. Пытка для ноги утром, пытка для руки после полудня.

— Мне не хочется оставлять тебя, когда так мало времени до… ты знаешь.

— Если я что-нибудь вспомню, Сейди, я тебе позвоню.

Она взяла меня за руку и наклонилась так низко, что я почувствовал аромат ее духов и слабый запах табака.

— Ты обещаешь?

— Да. Конечно.

— Я вернусь в среду вечером, не позже. Если Дек не сможет выйти на работу и в четверг, тогда библиотека останется на замке.

— Ничего со мной не случится.

Она легонько поцеловала меня, направилась к двери, потом повернулась.

— Я очень надеюсь, что Дек прав и это всего лишь бредовая идея. Не могу и представить себе такого: мы знали и не смогли предотвратить. С тем же успехом мы могли бы сидеть в гостиной и наблюдать по телевизору, как…

— Я вспомню.

— Правда, Джейк?

— Должен.

Она кивнула, но даже с задернутыми шторами я увидел сомнение на ее лице.

— До моего отъезда мы еще успеем поужинать. Закрой глаза, и пусть таблетка делает свое дело. Поспи.

Я закрыл глаза, в полной уверенности, что не засну. И меня это вполне устраивало, потому что я хотел подумать о «Слове Эла». Через какое-то время до меня долетел запах готовящейся пищи. Пахло вкусно. Когда я вышел из больницы и меня рвало и тянуло дристать каждые десять минут, все запахи вызывали отвращение. Теперь ситуация улучшилась.

Я начал засыпать. Увидел Эла, сидящего напротив меня в одной из кабинок его забегаловки, в бумажной шляпе, сдвинутой на левый глаз. Фотографии знаменитостей маленького городка смотрели на нас, но Гарри Даннинга среди них не было. Я уже спас его. Возможно, второй раз я спас его и от Вьетнама. Точно сказать не мог.

Он все еще не дает вспомнить, так, дружище? — спросил Эл.

Да. Не дает.

Но ты уже ближе.

Недостаточно близко. Я понятия не имею, куда положил эту твою чертову тетрадку.

Ты положил ее в какое-нибудь безопасное место. Это поможет сузить поиск?

Я уже собрался ответить, что нет, но подумал: «Слово Эла» в безопасности. В безопасности. Потому что…

Я открыл глаза, и впервые за долгие недели широко улыбался.

Тетрадка в банковской ячейке.

Дверь открылась.

— Ты голоден? Еда в духовке.

— Что?

— Джейк, ты проспал больше двух часов.

Я сел, перекинул ноги через край кровати.

— Тогда давай поедим.

Глава 27

1

11.17.63 (Воскресенье)

Сейди хотела помыть посуду после нашей трапезы, которую она называла ужином, а я — обедом, но я велел ей собирать чемодан. Маленький, синий, с закругленными углами.

— Твое колено…

— Мое колено выдержит мытье нескольких тарелок. Тебе пора ехать, чтобы выспаться перед рабочим днем.

Десять минут спустя тарелки лежали на сушке, подушечки пальцев покалывало, а Сейди стояла у двери. С небольшим чемоданом в руке, с локонами, обрамляющими лицо. Никогда она не казалась мне такой хорошенькой.

— Джейк? Скажи мне что-нибудь хорошее о будущем.

На ум ничего не шло. Мобильники? Нет. Террористы-смертники? Пожалуй, нет. Таяние полярных льдов? В другой раз.

Тут я улыбнулся.

— Ты получишь две новости по цене одной. «Холодная война» закончилась, а президент — черный.

Она начала улыбаться. Потом поняла, что я не шучу. У нее отвисла челюсть.

— Ты говоришь о негре в Белом доме?

— Само собой. Только в мои дни эти люди предпочитают, чтобы их называли афроамериканцами.

— Ты серьезно?

— Да.

— Господи!

— Очень многие произнесли это слово на следующий день после выборов.

— Он… справляется со своей работой?

— Мнения разнятся. Если тебя интересует мое, он все делает не хуже, чем можно ожидать, учитывая сложности.

— На этой ноте я и отправлюсь в Джоди. — Она рассеянно усмехнулась. — В состоянии шока.

Сейди спустилась по пандусу, поставила чемодан в закуток, который служил в «жуке» багажником. Послала мне воздушный поцелуй, уже начала садиться за руль, но так я ее отпустить не мог. Не мог и бежать — доктор Перри говорил, что бегать я смогу месяцев через восемь, а то и через год, — однако прохромал по пандусу с максимально возможной скоростью.