11/22/63

— Я не сплетничала. Надеюсь, вы меня понимаете. Я подумала, что она имела право знать. Сейди мне дорога. Разумеется, мне дороги и вы, Джордж… но вы уехали. Сейди — нет.

Я все понимал, однако укол обиды почувствовал. Вернулось ощущение, что я на космическом корабле, летящем в межзвездную даль.

— Насчет этого у меня вопросов нет, да и не такая уж это выдумка. Скоро я перееду в Даллас.

Ответа не последовало, да и что она могла сказать? Возможно, вы и переедете, но мы оба знаем, что лгать вам не в диковинку?

— Мне не понравился ее голос. Вам не кажется, что с ней что-то не так?

— Не уверена, что хочу отвечать на этот вопрос. Если скажу, что есть такое, вы можете примчаться сюда, а она не хочет вас видеть. Во всяком случае, при сложившихся обстоятельствах.

Если на то пошло, она ответила на мой вопрос.

— Когда она вернулась, вам показалось, что она в норме?

— Да. Радовалась встрече с нами.

— Но теперь голос у нее расстроенный, и она говорит, что ей грустно.

— А что тут удивительного? — В голосе миз Элли послышались жесткие нотки. — Здесь Сейди есть что вспомнить, и многое связано с мужчиной, к которому она до сих пор питает теплые чувства. Я говорю о милом человеке и прекрасном учителе, который, к сожалению, оказался не тем, за кого себя выдавал.

Эти слова действительно жгли.

— Есть вроде бы и еще одна причина. Она говорила о каком-то грядущем кризисе. Услышала о нем от… — Выпускника Йеля, сидящего у дверей истории? — От одного человека, которого встретила в Неваде. И муж забил ей голову всяческой ерундой…

— Ее голову? Ее милую, красивую головку? — Теперь жесткость ушла: я ее разозлил. Мне стало совсем не по себе. — Джордж, передо мной гора документов высотой в милю, и мне надо разобраться со всеми. Вы не можете заниматься психоанализом Сейди Данхилл на расстоянии, а я не могу помочь вам с вашими любовными проблемами. Единственное, что могу вам посоветовать, так это объясниться с ней и снять все вопросы. И лучше сделать это раньше, чем позже.

— Полагаю, ее мужа вы не видели?

— Нет! Спокойной ночи, Джордж!

Второй раз за вечер женщина, к которой я питал теплые чувства, бросила трубку в разговоре со мной. Я поставил новый личный рекорд.

Пошел в спальню, начал раздеваться. Вернулась «в норме». «Радовалась» встрече со всеми друзьями в Джоди. Сейчас уже не в норме. Потому что разрывалась между симпатичным, спешащим по дороге к славе парнем и высоким загадочным незнакомцем с неопределенным прошлым? Возможно, такое могло случиться в женском романе, но если б случилось в жизни, почему она не пребывала в унынии после возвращения?

В голову пришла неприятная мысль: может, она пила. Много. Тайком. Или такого быть не могло? Моя жена долгие годы много пила тайком — начала до того, как я на ней женился, а прошлое стремится к гармонии. Легко отмести эту идею, сказать себе, что миз Элли заметила бы признаки, но пьяницы иной раз такие хитрые и изворотливые. Если Сейди приходит на работу вовремя, миз Элли может и не обратить внимания на налитые кровью глаза и запах мяты изо рта.

Я понимал, что идея эта, возможно, нелепа. Все мои подозрения строились исключительно на предположениях, и причину следовало искать в том, что мои чувства к Сейди не изменились.

Я лежал на кровати, уставившись в потолок. В гостиной булькала печка, работающая на жидком топливе: выдалась еще одна холодная ночь.

Забудь об этом, дружище, посоветовал мне Эл. Ты должен. Не забывай, ты здесь не для того, чтобы заполучить…

Девушку, золотые часы и все-все-все. Да, Эл, понял тебя.

А кроме того, возможно, у нее все отлично. У кого проблема, так это у тебя.

Больше одной, если по-честному, и прошло много времени, прежде чем я уснул.

16

В следующий понедельник, в очередной раз проезжая мимо дома 214 по Западной Нили-стрит в Далласе, я увидел длинный серый катафалк, припаркованный на подъездной дорожке. Две толстые женщины стояли на крыльце, смотрели, как двое мужчин в черных костюмах задвигают носилки через заднюю дверцу. На носилках лежало тело, прикрытое простыней. С балкона — выглядел он так, будто мог рухнуть в любой момент — за действом наблюдала молодая пара, снимавшая квартиру на втором этаже. Их младший ребенок спал на руках матери.

Инвалидное кресло с прикрепленной к одному из подлокотников пепельницей одиноко стояло под деревом, где старик провел чуть ли не все дни ушедшего лета.

Я подъехал, постоял у своего автомобиля до отбытия катафалка. Потом (хотя и понимал, что время выбрано, мягко говоря, неудачно) пересек улицу и направился к крыльцу. Остановился у первой ступени, приподнял шляпу.

— Дамы, приношу соболезнования в связи с вашей утратой.

Мне ответила старшая из женщин — жена, ставшая вдовой:

— Вы здесь бывали и раньше.