112

– Не знаю пока. Завтра спрошу. Куплю кольцо, поведу в ресторан, там всё и обсудим. Пусть хоть третье наше свидание пройдет классически.

Пожарный расчет Макса опять несся на вызов. Но посередине пути по рации вдруг раздалось: «Отбой. Следуйте на базу». Ревущая машина замолчала и, сбавив ход, плавно развернулась обратно: обычный ложный вызов. Скорей всего те же, кто звонил в дежурную часть, вызов и отменили.

Заходя на базу, Макс издалека услышал звучный голос Михеича. Несмотря на то, что Михеич был начальником, все его любили, как батьку. Сейчас он распекал ночную бригаду за дурное обращение с Васечкой, которому так качественно провентилировали его кукольные легкие, что будь у него кукольные ребра, парочку из них точно пришлось бы перешивать.

– Максон, лёп летти твою душу! – рявкнул командир, увидев Макса. – Иди разбирайся со своими бабами! Чтоб через две минуты на площадке никого не было, кобелина проклятущая!

Макс развернулся на месте, как несколько минут назад развернулся их Камаз, и, недоумевая, вышел на площадку. Какие бабы? За какие такие заслуги Михеич так неистово шутит?

Недалеко от входа стояли две яркие девушки, на которых он умудрился не обратить внимания, проезжая мимо. Макс не узнал их и подошел, навесив вежливую улыбку.

– Макси-им! – взвизгнули девушки и, подбежав к нему, как к старому знакомому, стали «по-московски» целовать, показно прикасаясь щеками. – Максим, мы еле нашли тебя! – укоризненно жеманничали они, будто в этом могла быть его вина. – Ты ведь узнал нас, правда?

– Конечно! – соврал Макс, перебирая в уме все возможные варианты.

– Еще бы! Такое забыть невозможно! – обиженно заключили обе. – Ну ты как сам-то? Прошла рука? Курточку твою жалко, конечно. Хотя форма пожарника тебе идет еще больше. «Пожарника!.. – в очередной раз покоробило Макса. – Так вот кто это, – понял он. – Это те девчонки, которых я из проруби вытаскивал». Он уже привык удивляться, как разительно отличаются люди в момент смертельной опасности от своего привычного поведения. Для некоторых этот момент переворачивает всю жизнь, меняет приоритеты и, кажется, даже характер. А для кого-то не меняет ничего. Даже манеру жеманничать напоказ.

– А мы хотели тебя в клуб позвать. Так сказать, загасить те ужасные впечатления и отпраздновать наше общее спасение. Ну как тебе такое предложение?

– В клуб? – заинтересовался Макс. – Ну, в принципе…

И тут он заметил еще одну фигуру, будто затаившуюся чуть поодаль на площадке. Слова вылетели из его головы. Эту тщедушную фигурку он узнал бы из сотни… Она напряженно смотрела на них издалека и ждала. Сомнений не было – она тоже пришла к Максу. Зачем?

Заметив его заминку, девушки тоже обернулись в ту сторону, куда он смотрел, и на их лицах отобразилось неудовольствие.

– Подождите минутку… Я сейчас! – сказал Максим и направился к глухонемой. Подбирая в уме, как лучше сказать – «привет» или «здравствуйте», он вдруг передумал здороваться. Она ГЛУХОнемая! Какой смысл здороваться с человеком, зная, что он тебя не услышит? Как вообще общаться с таким человеком? Да и зачем?.. Он подошел и, вопросительно глядя, молча кивнул. Она кивнула в ответ и осторожно, по-воровски, сделала ему знак, чтобы он наклонился. Макс повиновался. Глухонемая быстрым движением достала из кармана цепочку и, надев ее на шею Максу, быстро, будто стыдясь чего-то, ушла.

Макс заправил цепочку под одежду и вернулся к девчонкам. По презрительному выражению лица одной из них и надменному – другой, он сразу прочитал все, что они думают о бедной одежде и странных манерах глухонемой. Но у них всё же хватило такта оставить свои замечания при себе – хотя бы на время.

– Ну так что насчет клуба? – вернулись они к своей теме.

Макс подумал о том, что глухонемая видела всю сцену его панибратства с девицами, и почему-то ему стало неприятно.

– В другой раз, девчонки… – ответил он и стал уходить. – Извините, мне нельзя общаться на работе. Созвонимся! – и он исчез за дверью.

– Но телефон! Ты же не взял у нас номера! – крикнули девушки, но Макс уже «не слышал» их.

Странная какая-то встреча… Да нет, не с этими девчонками – он уже и не помнил про них. С глухонемой… Второй раз он видит ее, и опять она ненамеренно вызывает в нем сильные смешанные эмоции, наводит на размышления. Будто он в чем-то виноват перед ней… Он снял боевку и достал цепочку – посмотреть поближе. На цепочке был серебряный крестик. Макс не знал, как отреагировать.

«А если бы я уже носил крестик? Накой мне два? А если бы я был мусульманином? – сердился он. – Странный подарок.». По привычке выискивал он придирки, но что-то внутри говорило ему: прекрати. Ты все понял правильно: в этом маленьком серебряном крестике сосредоточена вся ее благодарность за спасенную жизнь. И никаким другим, более пронзительным способом выразить эту благодарность она бы не смогла. Быть может, этот крестик – последнее, что у нее осталось после пожара. А тебе хватило малодушия, чтобы даже не поинтересоваться, не будет ли она ночевать на морозе…