112

– Алена… – предупреждающе прошипел он, – лучше сама соглашайся…

Но она смотрела на него из своего угла как испуганный зверек и не собиралась выбираться.

Натянутая струна его эмоций лопнула. Он просто сделал то, что привык делать на автомате – схватил ее, не дожидаясь ответа. Бесконтрольно, со злостью завернул в толстое одеяло, как новорожденного ребенка. Алена отчаянно сопротивлялась и вскрикивала, но шансов отбиться у нее было мало. Через несколько секунд она уже была скручена в узел. «Еще сопротивляется! – кипятился Макс. – Как это глупо! Только еще больше бесить меня! Не раздавить бы ненароком…» Привычным движением взяв ее в охапку, Макс отнес ее в машину и пристегнул ремнем.

В отъезжающей машине Алена притихла. Максим торжествовал, своеволие его утешилось: милосердие-таки свершилось! Но взглянув на лицо Алены, злое торжество его разом отхлынуло: а милосердие ли это? Казалось, для Алены все было кончено. Слёзы ужаса и мольбы застыли в ее глазах. Макс казался ей тем львом, которому подбросили собачонку на потеху – чтобы он поиграл с ней, готовый в любой момент придушить лишь потому, что надоела.

«Господи, что я творю? – остывал Максим. – Она не просила меня о помощи. Вряд ли она сейчас догадывается, что я творю милосердие, насильно связав ее в узел. В ее глазах я какой-то маньяк, напавший среди ночи и везущий в неизвестность. Она просто боится меня! Надо объяснить ей все, как есть на самом деле.»

Он принес узел с Аленой в свою квартиру, усадил на обувницу и развязал одеяло. Алена испуганно озиралась, как серый мышонок. Макс встал на колени напротив:

– Алена! – он повернул ее лицо к себе. – Алена, я не желаю тебе зла. Я тебя никогда не обижу. – Она молча смотрела на него и старалась вновь завернуться в спадающее с плеч спасительное одеяло.

– Ты понимаешь, что я говорю? – на всякий случай уточнил Максим. Алена поспешно кивнула. – Завтра я схожу узнаю насчет твоей квартиры. Ты вернешься домой, когда там будет светло и тепло. Мне ничего не нужно от тебя. Обещай, что ты не сбежишь и пока просто поживешь у меня. Обещаешь?

Алена вновь кивнула, натягивая на плечи одеяло. «Как-то слишком быстро она согласилась…» – подумал Макс. – Да сними ты это ужасное одеяло! – вырвал он его из рук и швырнул на пол. Под ним оказалась всё та же кофта, которую он уже начинал тихо ненавидеть.

– Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь спать. – Он схватил ее за руку и отвел в комнату. – Я не знаю, что тебе нужно. Поэтому бери все сама.

Но Алена просто стояла в углу комнаты. Приготовив все для сна, он сказал:

– Всё, пора спать. Уже очень поздно. Спокойной ночи! – и ушел к себе. Алена выключила свет. В квартире стало темно и тихо.

Спустя с час дверь из Алениной комнаты осторожно отворилась. Стараясь ступать бесшумно, Алена в темноте прокралась в коридор. Кутаясь на ходу в свою кофту, она по стенам направилась к выходу.

Неожиданно включился свет. Оперевшись спиной на входную дверь, на полу сидел Максим.

– И куда это Вы собрались среди ночи, сударыня? Разрешите поинтересоваться? И как же легко Вы нарушаете свои обещания… Придется запереть дверь на ключ.

Пойманная «с поличным», Алена виновато смотрела на Макса.

– Ну неужели ты предпочитаешь скорей насмерть замерзнуть на улице в одной кофте, чем принять чью-то помощь? – тихо спросил он скорее себя, чем её. – Да чё за фишка такая – замерзнуть из скромности? Откуда только ты такая взялась… Из позапрошлого века? Века совести, чести и кисейных барышень?

Алена молчала.

– Всё. Иди спать. Дверь я запер, – он показал ей ключ и засунул его в карман. Потом встал и, взяв Алену за руку, отвел ее обратно в комнату.

Поздно вечером Андрей опять зашел к Борису на дежурство.

– А ты чего здесь делаешь? – удивился Борис. – Почему не где-нибудь в горах с новоиспеченной супругой?

– Не будем об этом, – Андрей отвернулся и стряхнул с куртки снег.

– Понял. – Борис прикусил язык.

В это время в холле приемного отделения раздался шум.

– Куда лезешь? – кричала санитарка баба Маня, по совместительству работающая и уборщицей. Грязи от тебя сейчас будет… Иди в ночлежку греться, а здесь всё чисто должно быть! Здесь стерильность!

– Позови врача…

Борис и Андрей выглянули в коридор. Санитарка прогоняла на улицу бомжа странноватого вида. Несмотря на мороз, он не одел свою куртку, а нес ее комом в руках. На одном из ботинок была оторвана подошва.

– Совсем что ль допился! – негодовала санитарка. – Зиму с летом перепутал? Куртку-то надень на себя!..

– Чего тебе, отец? – прервал ее речетатив Борис.

– Сынки! – обрадовался растерявшийся было бомж. – У меня тут… – Он протянул в их сторону свою куртку. Замерзшие руки не слушались его. – Вот, тут у меня… – он мялся на пороге, боясь шагнуть вглубь коридора.

Борис подошел и заглянул в куртку. Не изменившись в лице, он вдруг вырвал ее из рук бомжа.

– Никитича сюда! – он развернул куртку, и все увидели в ней безжизненное тело новорожденного младенца.

– А маманьки! – охнула санитарка и, бросив швабру, кинулась за Никитичем, врачом детского отделения. Борис бросился в смотровую и стал «колдовать» над ребенком.