12 шедевров эротики

Точно угадав его мысли, Моника заметила:

– Вот чего не хватает самой красивой современной мебели! И это достигается только временем. Исчезает резкость линий, и вещь начинает казаться одухотворенной.

Режи хотел ответить: «Жизнь злая штука. Может быть, и наша через полтораста лет пришла бы в равновесие». Но в этот миг маленькая девочка выбежала из беседки и бросилась в объятия Моники.

– Какая ты стала хорошенькая, Рири! Ну, как поживаешь?

Девочка подняла свои синенькие, как цветочки льна, глазки на Монику, потянулась к ней всем личиком, маленькой головкой с жиденькими каштановыми волосами, связанными лентой в цвет ее глаз. Моника погладила ее по головке и сказала г-же Амбра:

– Как она выровнялась!

Материнский взгляд г-жи Амбра засветился гордостью.

– Правда?… Иди, Рири, принеси скорее два стакана.

Они провожали глазами маленькую фигурку девочки, радостно подпрыгивающей на стройных голых ножках. Еще двух лет не прошло с тех пор, как Амбра приютила у себя Генриетту Лямур – теперь ей исполнилось шесть.

Она была дочерью умершей от рака, а может быть, от бедности и переутомления, работницы с сапожной фабрики. Отец – типографский рабочий, грубиян и пьяница, бросил на произвол судьбы забитого ребенка. Но его письменное заявление о передаче своих прав на Рири г-же Амбра никакого юридического значения не имело, так как закон, несмотря ни на что, всегда защищает отцовские права. Но, к счастью, вторичный брак и вслед за ним переезд негодяя в освобожденные после оккупации местности дали супругам Амбра возможность без опасения за будущее заняться воспитанием ребенка. И через два года, окруженная нежной и внимательной заботой, маленькая жертва стала другим существом. В новой обстановке Рири расцвела, как цветок.

– Какие блестящие результаты! Вам есть чем гордиться, – сказала Моника.

Госпожа Амбра скромно улыбнулась.

– Она такая славная, и так приятно видеть, как раскрывается навстречу жизни и любви эта маленькая душа! Я убеждаюсь все больше и больше, что настоящие семьи бывают только по выбору. Рири любит меня, как родную мать. Может быть, даже сильнее. Семья – это пустое слово, если в основе ее лежит только одно кровное родство. Да, мое убеждение в этом крепнет с каждым днем. Настоящее родственное чувство должно исходить из рассудка и любви.

– Но вы забываете о наследственности, – заметил Режи.

– Нет, господин Буассело! Но наследственность можно искоренить почти до конца. Прививка – великое открытие! Из дичков получаются прекрасные фруктовые деревья. Миндальное деревцо через два года после прививки дает удивительный сорт персиков.

Виньябо дружески пожал руку Моники. Все ее радостно окружили, и на лицо Режи снова набежала тень. Он еще никак не мог привыкнуть к своей второстепенной роли и, холодно пожав руку Бланшэ, с горечью выслушивал банальные любезности престарелой четы Мюруа – дальних родственников г-жи Амбра. Муж – нотариус в Лянжэ, жена – скромная хозяйка провинциального дома. Этим малокультурным людям имя Буассело мало, по-видимому, что говорило.

Они бывали у Амбра раза два в год. Хозяева ценили их за прямоту и терпимость, за эту улыбающуюся доброжелательность постаревших в провинции людей. Свое единственное за всю жизнь горе – смерть сына, офицера, убитого 20 августа 1914 года в Моранже, – они выносили стоически.

Все опять вернулись в беседку. Появилась Рири, осторожно неся в ручонках два стакана.

– Вот, крестная!

Амбра с ловкостью настоящего винодела раскупорил одну из замороженных бутылок. Бледно-золотистая струя полилась в стаканы. Стекло сразу запотело.

Мюруа ласкали Рири. Она походила на их внучку, внебрачную дочь их сына, которую они удочерили и приютили вместе с матерью.

Разговор вернулся к прежней теме: Мюруа рассказывали о приюте, основанном ими в Лянжэ. Старики его горячо пропагандировали. Благодаря им два мальчика нашли себе родителей: один в Анжери, другой в Сомюре.

Если бы только эти дети не жили под вечной угрозой, что их мучители потребуют бедняжек обратно, говорил Мюруа. До сих пор законы о детях покоятся на основах римского права. У отца все права и никаких обязанностей. Точно дети не представляют собой социального капитала, который нужно охранять прежде всего!

– Господин Бланшэ написал об этом очень сильную статью в «Новом мире», – сказала г-жа Амбра.

– Да, да, дорогой друг, вы нам оказали громадную услугу! Благодаря вам наше общество получило целую кучу писем и запросов. Вы и не подозреваете, как сильно ваше влияние!

– Бланшэ может стать депутатом Сены и Уазы, как только захочет, – сказал Виньябо.

– Я этого не захочу никогда. Статей и рефератов – сколько угодно. Но выступать в Бурбонском дворце!.. Знаете, что это всегда мне напоминает, Амбра? Ваши ветряные мельницы на берегу Луары. Крылья вертятся…

– И вертятся впустую?

– Вот именно!

– А от кого же нам ждать усовершенствования законодательств, если такие люди, как вы, будут держаться в стороне? – спросил нотариус.

Бланшэ неопределенно махнул рукой.