12 ведущих философов современности

Принцип благотворительности также требует от нас определить как можно более разумного субъекта на основании его поведения и взаимодействия с другими людьми и с окружением. Это означает, что мы должны считать его позицию в значительной степени упорядоченной, что свидетельствовало бы о его теоретической и практической разумности. Эта упорядоченность позволит рационально увязать его намерения с отношениями, проявляющимися в произвольном поведении. Это накладывает важные ограничения на разработку теории интерпретации, и, кроме того, это точка пересечения между работами Дэвидсона в философии действия и его проектом постижения языка и лингвистической коммуникации. Для детального исследования структуры норм, регулирующих приложения пропозициональных отношений на основе анализа поведения, это проект, относящийся к философии действия. Соответственно мы теперь обратимся к эволюции взглядов Дэвидсона на деятельность.

Действие/ деятельность и рациональность

В «Действиях, основаниях и причинах», как мы уже указывали выше, отстаивается взгляд, согласно которому обычные объяснения действий являются каузальными объяснениями особого сорта, а именно — такими объяснениями, которые в минимальной степени позволяют говорить о действии с точки зрения производящего его деятеля. Это противоречило господствовавшему тогда взгляду, что основания действий не могут быть их причинами; скорее, они объясняют действия, показывая нам, как эти действия укладываются в более общий рисунок поведения или в шаблоны общественных отношений. Такой подход был по большей части мотивирован, как тогда казалось, аргументированными возражениями против того, что основания могут быть причинами действий. Обратимся к ответу Дэвидсона на одно из самых популярных возражений такого рода.

Объяснение действия, согласно Дэвидсону, является успешным, если оно указывает на первичное основание действия индивида. Первичное основание состоит из убеждения и провоцирующего отношения (этот термин охватывает любые волевые или мотивированные состояния, например — желание, потребность, побуждение и тому подобное). Провоцирующее отношение направлено на действия определенного типа, а цель убеждения заключается в том, чтобы выполняемое действие было именно такого рода. Это утверждение справедливо как в отношении действий, выполненных в собственных интересах, так и в отношении действий, выполненных ради достижения иных целей. Часто объяснение действия не охватывает всего первичного основания целиком, но тем не менее это тоже объяснение, потому что дает достаточно информации в контексте предположений о первичном основании. Если мы объясняем покупку человеком букета цветов годовщиной его свадьбы, то можем, исходя из этого факта, дополнить историю, высказав на основании здравого смысла наши предположения относительно убеждений и стремлений, определяющих его действия. Первичное основание показывает нам, что можно сказать о действии с точки зрения самого деятеля, ибо оно говорит нам о характере действия, желательного для деятеля. Из первичного основания мы можем построить практический силлогизм, показывающий, что можно сказать о действии:

Действие А принадлежит к типу F

Действия типа F являются желательными (в той мере, в какой они принадлежат к типу F)

Действие А желательно (в той мере, в какой оно принадлежит к типу F)

Первое допущение подкрепляется убеждением, а второе — желанием. В таком случае было бы естественно принять первичное основание, упомянутое в объяснении действия, за его причину.

Главным возражением против этого является утверждение о том, что отношения между основаниями и действиями не могут быть причинно-следственными, потому что между основанием действия и самим действием существует логическая связь. Это так, потому что идея действия есть идея поведенческого акта, постигаемого с помощью основания. Если человека сдувает со скалы ветром, то это не то, что этот человек делает, а то, что с ним случается. Если же, напротив, человек спрыгивает со скалы, то он сам это делает — то есть у него есть основания для такого поступка. Юм убедительно доказывал, что причинно-следственные отношения связывают независимо существующие события и по этой причине являются случайными. Полагали, что упомянутые выше логические отношения между действием и основанием по этой причине исключают причинность оснований. Однако такое возражение надо признать неудачным.