13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь

Чем было на это ответить? Я без особого энтузиазма сочинил какую-то вялую сказку о яхольских плотоядных демонах, которые якобы поймали меня, чтобы сожрать. Только мне удалось избежать мучительной смерти, остудив воду в котле, где меня собирались варить; в качестве последнего желания я попросил дать мне ментоловый леденец, от которого мое дыхание стало настолько свежим, что я превратил бульон в настоящий ментоловый лед, а потом еще распилил его на куски и продавал демонам в качестве ментолового мороженого. Вышло, по правде говоря, не ахти. Стрелка прибора вполне справедливо остановилась на трех — наихудший результат за все время моей гладиаторской карьеры.

Далее мы продолжали в том же духе, к великой радости Смейка и неподдельному ужасу моего верного друга Гемлута. Истории Нусрама были одна лучше другой, и он срывал бешеные аплодисменты, а я, оставаясь на посредственном уровне, пожинал жалкие крохи сострадания моих бывших поклонников. В результате первые десять раундов закончились с безусловным перевесом в пользу моего соперника.

Короче говоря, я не спешил насладиться своей победой. Дуэли гладиаторов-лжецов не имеют временн'oго регламента, они длятся до тех пор, пока один из них добровольно не признает своего поражения. Поэтому я сделал ставку на свои молодые силы в противовес старческой немощи Факира. Во время выступления очень быстро садятся голосовые связки, и это был мой шанс, поскольку, пройдя интенсивный курс тренировок у волн-болтушек, я мог болтать сколь угодно долго, не испытывая при этом никакой усталости. Но, с другой стороны, расслабляться было тоже нельзя. Запас свежих идей моего соперника, казалось, был неисчерпаем, его актерское мастерство, его шарм в течение десяти раундов оставались на самом высоком уровне.

Одиннадцатый раунд

В одиннадцатом раунде он вдруг ни с того ни с сего изменил тактику, оставил свою излюбленную и лучше всего проработанную тему Атлантиса и обратился к возделываемому мною миру фантазии — естественно, чтобы продемонстрировать свое превосходство и в этой области тоже.

Поющая лошадь.На этот раз его история приключилась в замонианских Альпах, и речь шла о лошади, умеющей петь йодлерами, которую Факир победил на вокальном конкурсе. Когда он совершенно уморительно и невероятно похоже начал изображать лошадиные трели, ржание, фырканье и неуклюжие переливы, публика просто покатилась со смеху, что снова обеспечило ему отличный результат — девять баллов.

Я решил, что настало время и мне изменить стратегию. Вместо того чтобы развлекать публику незатейливыми, хотя и смешными, короткими сценками, нужно ослепить ее, поразить — словом, показать, на что я способен.

Это была история о вулкане под названием Кроторот.

— Я — умею — летать.

Так начал я свой рассказ, бросая слова по отдельности, словно шары, в зал, чтобы сразу же обеспечить себе внимание публики. Воцарилась гробовая тишина. Смейк очнулся от мирного послеобеденного сна, в котором, как всегда, подсчитывал свои барыши. Гемлут нервно смял шляпу.

Рассказ о вулкане Кроторот.

 — Как-то раз мои странствия довели меня до самого Убистрана, заповедного уголка нашего континента.

По залу прокатился тихий шепот. Я знал, в Убистране еще никому не доводилось бывать. Недаром название его образовалось из сочетания «убийственная страна». О местности этой в народе ходили самые дикие и невероятные слухи и легенды, по сравнению с которыми все рассказы о Темных горах, Сладкой пустыне и Большом лесе, вместе взятые, выглядели безобидным лепетом.

Стоило мне только произнести слово «Убистран», как в мозгу тут же всплыла очередная статья «Лексикона». Недолго думая, я просто зачитал ее слово в слово от начала и до конца: