«13-й апостол» Византии и Крестовые походы

В Заре в первый раз кроваво проявились противоречия между венецианцами и французами. Последние правильно поняли, что их используют в качестве военной рабочей силы, и уже через 3 дня после захвата Зары пилигримы и республиканцы столкнулись на узких улицах города. Яростно лязгали мечи, летели копья, свистели стрелы арбалетов – почти целый день шли бои по всему городу, в которых погибло множество воинов – говорят, до 100 человек[1184].

После этого часть рыцарей оставила лагерь крестоносцев, вернувшись на родину. Другие самостоятельно отправились в Сирию, чтобы по примеру предшественников найти там свою скорую гибель. Так, блистательный рыцарь Рено де Монмирай открыто заявил, что взял крест не для того, чтобы воевать с христианами, и сразу после этого покинул лагерь крестоносцев[1185]. А остальные латиняне направили посольство в Рим, дабы разрешить конфликт и узнать отношение папы к минувшим инцидентам.

При встрече понтифик пожурил вождей пилигримов, сказал, что ему известно, изза чьих прегрешений (чьих же?) им пришлось действовать таким образом, и проявил сочувствие к нелегкой судьбе крестоносного воинства. В заключение он попросил рыцарей более не отвлекаться от намеченной цели, не грабить христианские земли и сохранять мир между собой. Если раньше можно было говорить, что понтифик не знал о тайном плане венецианцев, то теперь эта мысль утрачивала какоелибо основание. Любой, имеющий даже слабые познания в географии, мог без труда понять, что Крестовый поход двинется дальше не к Египту, а в Константинополь.

Примирительный тон апостолика и его желание показать, будто Риму ничего не известно об изменении маршрута, не могло обмануть Дандоло. Иннокентий III прямо говорил вождям Крестового похода, что «греки виновны во многих преступлениях против Бога и Церкви, а особенно император Алексей III, совершивший злодеяние над своим братом». И хотя дальше понтифик оговорился, будто не дело «богомольцев» наказывать византийцев за эти преступления, умные люди догадались, что получили практически приказ разделаться с Константинополем. Или как минимум индульгенцию на случай захвата города[1186]. Впрочем, закулисная дипломатия оставалась неизвестной для широкой массы крестоносцев – пока еще «на поле» играли только ведущие игроки, формирующие общеевропейскую политику по своим планам.

Наступила холодная зима, и крестоносцам в Заре, лишенным нужного количества продовольствия, было очень неуютно. Проблема усугубилась еще и тем, что жители Зары получили внезапную подмогу в лице жителей Гаэты, корабли которых проплывали вскоре после описанных событий. Сплитский архиепископ Бернард успешно провел с ними переговоры, и соединенные силы венгров и итальянцев напали на венецианцев, засевших на полуострове Вранец, и всех перебили. После этого венгры вернулись в Зару и восстановили укрепления города. Опасаясь второго взятия Зары, их архиепископ инициировал мирные переговоры с Венецией, которые успешно завершились в 1204 г. подписанием мирного договора.

Правда, договор этот был в буквальном смысле слова кабальным для Зары. Архиерей города теперь должен был утверждаться патриархом Градо, правитель города – венецианским Советом, а сами венгры обязались ежегодно выплачивать Республике довольно крупную дань. В качестве гарантии соблюдения условий этого «мирного» договора венгры отправили в Венецию 30 заложников[1187]

. Едва ли можно подумать, что все это творили христиане…

Разумеется, для Венеции это было не более чем промежуточное звено плана; основные события были еще впереди. Едва ветер разогнал гарь с разрушенных домов Зары, дож Дандоло обратился к вождям латинян со следующим официальным предложением. «У греков, – сказал он, – есть много плодородной и изобильной земли. Если бы нам удалось найти хороший повод и отправиться туда, мы могли бы обеспечить себя всем необходимым, а оттуда двинуться против турок».

Его поддержал присутствовавший на совещании маркиз Монферратский – видимо, роли были распределены заранее, – и сказал, что видел в Германии при королевском дворе сына императора Исаака II Алексея Ангела, у которого царь Алексей III предательским путем украл власть. «Тот, кто смог бы заполучить к себе этого молодого человека, – подытожил латинянин, – легко бы сумел двинуться на Константинополь и взять там съестные припасы и прочее, поскольку молодой человек является законным императором»[1188].