«13-й апостол» Византии и Крестовые походы

Кроме того, в Малой Азии и в Трапезунде на осколках малоазиатских владений возникли новые христианские государства, не подчиненные Константинополю. В Трапезунде правил дука Феодор Гавра, до недавнего времени один из первых сановников Византии, удостоенный титула севаста. Но затем сепаратистские настроения овладели им, и Гавр создал собственное государство, отвоевав у турок земли от Трапезунда до Неокесарии. Небезынтересно добавить, что в 1098 г. в одной из битв с турками Гавр был взят в плен и стяжал мученический венец за отказ принять Ислам[257].

В Эдессу вернулись армяне, полководец которых, Феодор Торос, теперь правил городом в качестве вассала Меликшаха. Мелитену захватил армянский полководец Гавриил, в границах фемы Евфрат возникло еще одно княжество, где правил армянин Гох Васил. А потомок Армянских царей Рубен I (1080—1095) захватил крепость в Киликии и провозгласил свою независимость ото всех[258].

В целом же к 1092 г., когда Меликшах скончался, исламский мир оказался разделенным на несколько сфер влияния. Основная власть попрежнему сохранялась в руках потомков АлпАрслана, хотя постоянные споры о престолонаследии серьезно ослабили их. В Мосуле, Азербайджане и Луристане правили атабеги («правители»), начавшие свою деятельность как наместники Великого Сельджука, но быстро создавшие собственные эмираты. Персидский Ирак со столицей в Хорезме также лишь номинально подчинился султану; позднее здесь возникла еще одна династия, принявшая имя Хорезмшахов. Отдельно от них располагались области, занятые потомками брата АлпАрслана Кавурда, уже изначально в силу своего родства с Великим Сельджуком имевший бульшую, чем иные правители, самостоятельность. Как уже писалось выше, потомки Кетельмуша образовали Иконийский султанат, в Сирии правил Тутуш[259]

.

Центральная власть была слаба, а малолетство детей покойного Меликпаши не позволяло надеяться на ближайшие перспективы. Сразу же после того как Меликшах был похоронен, его наследником назвали 5летнего Махмуда (1092—1094), мать которого, многомудрая ТурканХатун, сделала все для того, чтобы остальные эмиры и султаны принесли присягу новому Великому Сельджуку, находившемуся в столице Султаната Исфахане. Но участь второго сына Меликшаха, рожденного от наложницы, Баркиярука (1094—1105), которому исполнилось 14 лет, была печальнее. Его похитил и поместил под домашний арест Мосульский атабек Кербога (1096—1102), вместе с ТурканХатун опасавшийся, что не Махмуда, а этого царевича также могут признать преемником покойного султана.

И действительно, вскоре мальчик при помощи противников ТурканХатун бежал в Рей (нынешний Тегеран), где был провозглашен Великим Сельджуком. В 1093 г. его армия разбила войско ТурканХатун, которая спустя год умерла. Вслед за ней умер и малолетний Махмуд, заболевший оспой. В Багдаде, куда прибыл Баркиярук, ничтожный по своей власти халиф, к смеху присутствующих эмиров, провозгласил того повелителем сельджуков. Эмиры, не стесняясь, издевались над малолетством и беспомощностью своего владыки, а тот обреченно вздыхал, не смея спросить со своих подданных[260].

Слабостью племянника решил воспользоваться Тутуш, втайне мечтавший о султанском титуле. Собрав силы, он отправился в поход на Хорасан, но его попытка оказалась неудачной, поскольку эмир Алеппо АкСонкор решил оказать поддержку Баркияруку – разумеется, не из высоких побуждений: его мало увлекала перспектива распространения власти Тутуша на всю Сирию. Тот вернулся в свои владения, усилил армию и в 1094 г. разгромил объединенные силы Алеппо, АльРухи и Мосула, предал смерти плененного его воинами АкСонкора и вновь направился в Хорасан; на этот раз удачно. В течение нескольких месяцев Тутуш назывался султаном, пока армия Баркиярука не разбила его войска 26 февраля 1095 г. возле города Рей. Сам Тутуш погиб от меча одного из воинов покойного АкСонкора, а его армия рассыпалась[261]

.

Однако помимо атабегов, местных арабских князей, султана и эмиров вскоре возникла еще одна мощная сила, заставившая трепетать Сирию – огузы – туркменское племя, представители которого жили исключительно за счет грабежа и разведения лошадей. Из числа их вождей наиболее знаменитыми считались ИльГази и Сукман, сыновья туркменского офицера Ортука, назначенного Тутушем комендантом Иерусалима.

Нельзя, однако, сказать, что такое положение дел оценивалось как благоприятное для Византии. Да, раздоры в стане врага всегда были полезны для Империи. Но, с другой стороны, смесь различных правителей, обладавших сильными армиями, постоянно пополняемыми туркменами и сельджуками изза Каспия, обладавших безграничным тщеславием и жаждой наживы, не позволяли определить единый центр политической власти, с которым Комнин мог договориться о мире. Открытой войны с сельджуками вроде бы и не было, но боевые действия велись постоянно.