13 отставок Лужкова

Первое, что бросается в глаза: ликвидирован потолок, на необходимости которого так настаивали поборники аутентичности реконструкции во главе с директором Института искусствознания Алексеем Комечем. Просто мэр хотел, чтобы хоть современная копия бетанкуровских конструкций была совершенно доступна обозрению посетителей манежных выставок («А то иногда такое выставят, что и смотреть больше совершенно не на что», – прибавлял Юрий Лужков). Даже компромиссные варианты вроде съемного или полупрозрачного натяжного потолка не прошли.

В итоге картина слегка ошеломляющая: над без малого гектаром выставочного пространства нависает не потолок, а несколько ажурных ярусов переплетающихся деревянных конструкций. Здесь есть привкус хай-тека и актуальности, но понятно, что это именно хай-тек в духе ампира, с его тягой к неглянцевой, архаизирующей классике. При этом стропила – новые, сделаны из клееной сосны, прямо на них приделаны светильники, освещающие пространство зала, и зритель может созерцать теперь еще и трубы с кабелями, проложенные по внутренней обшивке кровли.

К слову, внутри Манеж теперь выглядит еще более просторным. Прежние помещения входной группы (гардеробы, туалеты, кассы и т. д.) ликвидированы, Манеж фактически начинается прямо с входных дверей. Но поскольку элементарная инфраструктура все-таки необходима и не все можно перенести в подземный уровень, при входе возведены в два яруса довольно робкого вида галерейки – безликие и сверкающие галогеном, будто перенесенные из аэропорта средней руки.

Надо сказать, что даже реакция Юрия Лужкова на восстановленный Манеж была противоречивой. Оба зала – верхний и нижний – мэр осмотрел буквально мельком, хотя в том же раскрытии стропил все-таки есть его немалая заслуга, казалось бы, мог бы и полюбоваться лишний раз. Но нет. Даже прессе мэр рассказал не о своих восторгах от обновленного интерьера, а о том, что фундаменты здания теперь как следует укрепили, и это хорошо, потому что при Александре I строили совсем халтурно – Манеж, мол, еле стоял.

Военторг

В 2003 г. правительство Москвы приняло решение о сносе Военторга – «со сносом всех строений, с сохранением наиболее ценных элементов фасада». Взамен был разработан проект строительства нового здания в «московском стиле» на месте Военторга.

Здание – замечательный памятник эпохи модерна. Заметные в Москве охранители принялись бить тревогу, говорить о необходимости срочного включения Военторга в списки федеральных памятников (сейчас здание имеет статус вновь выявленного памятника). Но как это у них получается, прекрасно показывает история с гостиницей «Москва». Там все было то же самое: то же волнение, те же постановки на учет, тот же статус вновь выявленного памятника – «Москву» начали разбирать в сентябре.

Отечественный опыт 1990-х гг. однозначно свидетельствует: таким способом нам не удалось реконструировать ни одного здания. Мы умеем разрушить и отстроить заново, а вот оставлять и сохранять – это мы не можем. Мы попробовали с Гостиным Двором – и вроде бы это то же самое здание, которое было, но только на самом деле все равно – муляж.

Строительство храма Христа Спасителя, как ни верти, принципиально уравняло историю и новодел в общественном сознании: для большинства населения Юрий Лужков доказал, что он может строить ничуть не хуже царей, потому борьба против сноса перестала быть общественно значимой. Вопрос стал узкоспециальным, но специалисты по охране в своем наиболее деятельном и разумном большинстве все инкорпорированы в лужковские комиссии и советы. Жизнь их насыщена и интересна, они заседают в этих комиссиях, которым для работы нужны заключения экспертов, их фирмы заняты подготовкой этих исследований под доказательство возможности и необходимости нового строительства в центре и новых сносов. И архитекторы, и инвесторы относятся к этой аналитике с заранее проплаченным результатом как к легализованной форме взятки и уважают охранников памятников примерно так же, как население уважает гаишников.

Вдобавок начался восхитительный процесс дележа памятников между Москвой и федеральными властями, который окончательно доказал, что высокие проблемы сохранения нашего наследия – это просто вопрос о том, кто будет собирать дань.

История перестала быть всеобщей – она приватизировалась, а общественная защита частных интересов группы мытарей – это нонсенс.

Леса с нового здания Военторга на Воздвиженке сняли в августе 2008 г. Эксперты-историки с презрением отвернулись, московское правительство осталось довольно.