13 Сектор. Следствие против знатоков

— Владимир Николаевич, я с вами, конечно, с удовольствием побеседую. Вы мне, может, что-то скажете?

— Может, и скажу. Приезжай, поговорим.

— Куда? На работу?

— С ума сошел? Если ты со мной разговаривать хочешь, то я ближе чем на пять километров к работе не подойду.

— И куда?

— Давай на Чистые пруды. Я сделаю вид, что поехал обедать, а тебе-то все равно нечего делать.

— В чем дело-то?

— Не телефонный это разговор.

Да, заинтриговал меня Владимир Николаевич. Нервничать заставляет и ожидать. Как раз до четвертой серии посмотреть успею, что мне сейчас остается? Прогулки по ночным улицам Москвы сменяли друг друга. Больше всего я любил напряжение четвертой и кульминацию пятой серий. Но, понятно, до пятой у меня дело не дойдет.

Кстати, как одеться? Официально — бессмысленно. Костюм мне сейчас не к лицу, но надо ведь показать, что ничего тебя не беспокоит, выглядишь круто. Отлично. Джинсы, кроссовки от Lloyd. Те, которые хорошо садятся на ноги. Я держу дома четыре пары: для встреч и гулянья с девушками, для поездок в приличные города, в неприличные и для дачи. Впрочем, последний раз в Париже я уделал кроссовки из выходной пары в невыходную. Шагомер в тот день насчитал сорок шесть километров. Ладно, пока у меня много кроссовок, выбираем что получше.

Так, ветровочку возьмем от Paul Smith. Я вытащил ее из шкафа. Раздался легкий треск, по полу покатилась пуговица. Черт. Придется с оторванной пуговицей… Владимир Николаевич решит, что я полный разгильдяй и начал опускаться. Замашки у него не милицейские вовсе, а военные. Я вытащил свой бумажник, схватил куртку, в которой, не будь у меня нескольких лишних килограммов на животе, я имел бы вид итальянского плейбоя, и рванул на встречу.

На Чистых прудах не припаркуешься, значит, нужно ехать на метро. Пять остановок по прямой. Подъезжая к Чистым прудам, я понял, что надо позвонить Стукалину. Полез в карман. Черт, телефон остался в другой куртке. Ладно, в другой так в другой. Я знаю, где искать Владимира Николаевича. Плавучий ресторан «Шатер» на Чистых прудах.

Я настолько любил смотреть на то, как в воде прудов отражаются фонарики и свет от проезжающих трамваев, что смирился с ценами. Умением сидеть три часа за одним чайником чая я без труда овладел еще в студенческо-аспирантские годы.

Стукалин тоже любил это место, в «Шатре» было удобно кадрить девушек. Ну что, не обманывает меня интуиция? Нет. Вот он, сидит и смотрит на пришвартованную у ресторана гондолу. Никаких трамваев вокруг нет и не предвидится. Но я сюда пришел не трамваи считать.

— Здравствуйте, Владимир Николаевич! Сказал бы, что рад вас видеть, но не скажу.

— Ладно, не нервничай, самому хреново.

— Вас совесть посетила?

— Не нервничай. В неприятную историю ты влип, парень. Мало тебе мошенничества было, ты еще в убийство вляпался.

— К нему-то я каким боком? Вы ее последним видели. Вы от нее во сколько ушли, если не секрет?

— Саша, я к этой потаскухе вообще не ходил. Покувыркались в отеле часика полтора, да и то ничего особенного. — Он помолчал. — Я знаю, что не ты убил.

— Откуда, Владимир Николаевич?

— Даша такому, как ты, могла дать только чего-то ради. А от тебя пользы никакой. Так что недоволен я этим раскладом, крепко недоволен.

— Чем же, Владимир Николаевич? Зачистили человека, место освободилось, благодарность выпишут.

— В гробу я видал эту благодарность. Тут дела неприятные и серьезные.

— Раз неприятные и серьезные, то идите наверх и показывайте данные.

— Саша, ты с ума сошел? Я пока жить хочу.

— Что же, живите, молчите, раз совесть не мучает.

— Какая совесть? Ты понимаешь, что дело тухлое — и у меня, и у тебя?

— Я-то вам чем могу помочь? Вот вы мне могли бы помочь, могли снять с крючка.

— Саша, я не могу. Семейное тут дело.

— Что, у нас мафия?

— Хуже, чем мафия. Мне гомельские ребята такого порассказали… Хорошо, что из милиции далеко не уходят. Разве что в спортивную педагогику. Жалко, что ты этого не понимаешь. Я бы на твоем месте больше в начальники никогда не лез.

— Меня больше и не пустят.

— Рано или поздно все рассосется, но ты лучше делом занимайся. Теленок ты, Сашенька. Сожрут тебя.

— Спасибо. Буду иметь в виду. Вы меня за этим позвали?

— Ты не ерничай, пацан, я тебя почти вдвое старше.

Пузатый и краснолицый Владимир Николаевич выглядел не очень хорошо.

— Я тебе, парень, добра хочу.

— В какой форме это будет выражаться?

— В простой. Есть у меня для тебя кое-какая информация…

— Что, меня обратно на работу возьмут?

— Обратно тебя никто не возьмет, но можешь уйти по-доброму и устроиться куда-нибудь еще.

— Что это за информация?

— Ты меня за дурака держишь? Я тебе из благотворительности говорить должен?

— Может, совесть проснулась? — ухмыльнулся я.

— Саша, какая совесть?

— Можно так сказать, благодарен буду.

— Благодарность, как только изобрели деньги, имеет только одну форму. Короче…

— Что «короче»?

— Десять тысяч.

— Вы из-за десяти тысяч? Из-за десяти тысяч рублей весь разговор? Сейчас будут.