1356

Шотландец встал на ноги и теперь так злобно смотрел на Уорика, что кардинал, подумав, что увешанный костями Скалли может начать драку, оттолкнул его к толпе монахов, стоящих у алтаря.

— Эти люди, — Бессьер махнул в сторону арбалетчиков и латников в ливреях Лабруйяда, — служат церкви. Мы выполняем миссию, порученную его святейшеством Папой, а вы, — он поднял угрожающий палец в сторону графа, — мешаете нам выпонять наш долг.

— Я ничему не мешаю, черт побери!

— Тогда покиньте это помещение и позвольте нам продолжить богослужение, — потребовал кардинал.

— Богослужение? — спросил граф, посмотрев на Томаса.

— Убийство, милорд.

— Справедливое наказание! — прогремел голос кардинала. Его дрожащий палец указал на Томаса. — Этот человек отлучен от церкви. Он ненавистен Господу и вызывает отвращение у людей, и он враг церкви!

Граф перевел взгляд на Томаса.

— Это правда? — спросил он я явным недовольством.

— Он так говорит, милорд.

— Еретик! — кардинал, учуяв свое преимущество, продолжал нажимать. — Он проклят! Как и эта шлюха, его жена, и та шлюха, прелюбодейка! — он указал на Бертийю.

Граф посмотрел на Бертийю, вид которой, по-видимому, поднял его настроение.

— Ты и этих женщин собираешься убить?

— Правосудие Господа справедливо, уверенно и милосердно, — заявил кардинал.

— Только не в моем присутствии, нет, — воинственно ответил граф. — Эти женщины находятся под твоей защитой? — спросил он Томаса.

— Да, милорд.

— Встань, — велел ему граф. Томас все еще стоял на коленях. — Ты англичанин?

— Да, милорд.

— Он грешник, — заявил кардинал, — и приговорен церковью. Он вне закона людского и подвластен только законам Божьим.

— Он англичанин, — подчеркнул граф, — как и я. А церковь не убивает! Она предает людей гражданским властям, а сейчас я здесь представляю эти власти! Я граф Уорик и не буду убивать англичанина ради церкви, пока мне не прикажет того архиепископ Кентерберийский.

— Но он отлучен от церкви!

Граф рассмеялся на это замечание.

— Два года назад, — сказал он, — ваши проклятые священники отлучили от церкви двух коров, гусеницу и жабу, все это в Уорике! Вы используете отлучение, как мать — березовый прут для воспитания ребенка. Вы его не получите, он мой, он англичанин.

— А теперь, — тихо добавил сир Реджинальд Кобэм по-английски, — нам пригодится каждый английский лучник, что сможем найти.

— Так почему вы здесь, — спросил граф кардинала и после обдуманно оскорбительной паузы добавил, — ваше преосвященство?

Лицо кардинала исказила злоба из-за того, что его лишили предвкушаемой мести, но он совладал с собой.

— Его святейшество Папа, — произнес он, — послал нас, чтобы молить вашего принца и короля Франции заключить мир.

Мы путешествуем под Божьей защитой и признаны посредниками вашим королем, принцем и церковью.

— Мир? — граф будто выплюнул это слово. — Вели узурпатору Иоанну передать французский трон законному владельцу, Эдуарду Английскому, тогда ты получишь свой мир.

— Его святейшество полагает, что уже достаточно убийств, — благочестиво заявил кардинал.

— А ты был готов добавить еще, — возразил граф. — Ты не достигнешь мира, убивая женщин в монастырской церкви, так что отправляйся! Ты найдешь принца там, — он указал на север. — Кто здесь аббат?

— Я, сир, — из тени апсиды выступил высокий лысый человек с длинной седой бородой.

— Мне нужно зерно, бобы, хлеб, вино, вяленая рыба, мне нужно всё, что смогли бы съесть и выпить люди и лошади.

— У нас очень мало запасов, — нервно произнес аббат.

— Тогда мы заберем то немногое, что у вас есть, — сказал граф, а потом опять взглянул на кардинала. — Вы еще здесь, ваше преосвященство, а я велел вам уйти. Так что отправляйтесь. Теперь монастырь в руках англичан.

— Вы не можете отдавать мне приказы, — заметил Бессьер.

— Я только что это сделал. И у меня больше лучников, больше мечей и больше людей, чем у вас. Так что уходите, пока я не вышел из себя и не вывел вас силой.

Кардинал поколебался, но потом решил, что благоразумие лучше неповиновения.

— Мы уйдем, — провозгласил он. Он сделал знак своим людям и спустился в неф. Томас сдвинулся с места, чтобы преградить путь Скалли, но шотландец исчез.

— Скалли, — сказал он. — Куда он делся?

Аббат махнул рукой в сторону арочного прохода за апсидой. Томас побежал в ту сторону, распахнул дверь, но снаружи не было ничего, кроме полоски залитых светом булыжников мостовой и внешней стены монастыря. Меч рыбака исчез.

Мерцающая луна скользила сквозь высокие облака и вместе с факелами давала достаточно света, чтобы увидеть, что двор позади церкви был пуст.

У Томаса зашевелились волосы на затылке от страха, что шотландец поджидал его, затаившись где-то в тени, и он вытащил меч. Длинный клинок со скрежетом вышел из ножен.

— Кем он был? — раздался голос, и Томас быстро повернулся, его сердце колотилось, и увидел, что этот вопрос задал окровавленный черный монах.

— Шотландцем, — объяснил Томас. Он вновь уставился в темноту. — Опасным шотландцем.

— У него Злоба, — уныло заметил монах.