1356. Великая битва

Дофин не кричал. Он настоял на том, чтобы идти в самом первом ряду, хотя силой и не мог потягаться с отцом. Принц Карл был худощав, узкоплеч, с длинным носом и кожей такой бледной, что она напоминала выбеленный пергамент. Ноги у него были такими короткими, а руки такими длинными, что иные придворные называли его за глаза обезьяной. Но это была умная молодая обезьяна, понимающая, что людей нужно вести за собой. Необходимо, чтобы принца видели впереди. Он надел доспехи, выкованные для него в Милане; их натирали песком и уксусом так, что солнечные лучи отражались от них головокружительным хороводом. Поверх нагрудника был надет синий джупон с вышитыми золотом королевскими лилиями. В правой руке юноша сжимал меч. Отец настоял, чтобы сын выучился сражаться мечом, но тот так и не овладел до конца искусством боя. Оруженосцы лет на шесть моложе его побеждали дофина в учебных поединках. Именно поэтому по обе стороны от наследника шли испытанные в боях воины с прочными щитами: их долг – оберегать жизнь принца.

– Нам следовало дать им передохнуть с голода, – проворчал дофин, когда они приблизились к изгороди.

– Сир? – воскликнул один из соседей, не разобравший слова среди шума барабанов, труб и гомона.

– У них сильная позиция!

– Тем большей славой мы себя покроем, когда побьем их, сир.

Дофин нашел это замечание глупым, но прикусил язык, и в этот момент заметил краем глаза белый сполох. Рыцарь, сказавший глупость, потянулся и опустил забрало принца с такой силой, что юноша на минуту оглох.

– Стрелы, сир! – крикнул рыцарь.

Стрелы вылетали с обоих концов изгороди, по косой устремляясь в сторону подступающей баталии. Добавляли стрел и немногочисленные отряды лучников, охранявшие проемы в изгороди. Дофин услышал, как пернатые посланцы вонзаются в щиты или звякают о латы. Обзор теперь у него был плохой. Прутья забрала размещались близко друг к другу, и мир принца стал темным, тьму рассекали щели, через которые вливался яркий солнечный свет. Карл скорее ощутил, чем увидел, что люди вокруг него прибавили ходу. Перед ним сомкнулся новый ряд, а ему не хватало сил, чтобы пробиться вперед.

– Монжуа Сен-Дени! – орали латники, и постоянные крики сливались в могучий рев, и с этим бесконечным кличем воины Франции поспешили к проемам в изгороди. Занимавшие их лучники отступили. До принца вдруг дошло, что прежде англичане молчали, и только сейчас издали свой боевой клич: «Святой Георгий!»

Потом раздался первый резкий звук соприкосновения стали со сталью.

И крики.

Началось побоище.

* * *

– Приведите своих лошадей! – обратился к Томасу граф Оксфордский.

Граф, второй по старшинству командир после графа Уорика, хотел, чтобы большая часть защитников брода вернулась на холм.

– Лучников Уорика я оставлю здесь, – сказал он Томасу. – Но своих людей уводи.

Путь до вершины холма предстоял неблизкий, и верхом это было бы куда быстрее.

– Лошадей! – крикнул Томас через реку.

Слуги и конюхи перевели их через брод, мимо опрокинутой повозки. Возглавлял их Кин на неоседланной кобыле.

– Ублюдки ушли? – осведомился ирландец, бросив взгляд поверх мертвых и умирающих лошадей туда, где скрылись среди деревьев французские рыцари.

– Вот ты это и выясни, – велел Томас. Он не хотел покинуть брод и обнаружить, что французы возобновили атаку на обоз.

Кин явно удивился, но подозвал свистом своих псов и повел их на север, в сторону леса. Граф Оксфорд отсылал латников Уорика обратно на крутой холм и кричал, чтобы те захватили полные бурдюки с водой.

– Там умирают от жажды! Наберите воды, если можете! Только живо!

Томас, верхом на лошади, захваченной близ Монпелье, нашел повозку, которая собиралась переправиться через реку, едва опрокинутый фургон уберут. На полке повозки стояли бочки.

– Что в них? – спросил он у возницы.

– Вино, сэр.

– Наполни их водой, потом веди чертову телегу на холм.

Возчик пришел в ужас:

– Эти лошади не поднимутся на холм – только не с грузом из полных бочек!

– Тогда добавь коней. И людей. Давай! Или я вернусь и найду тебя. А когда сделаешь одну ходку, возвращайся за новой.

Возница буркнул что-то себе под нос, но Томас не слушал и вернулся к броду, где его лучники садились в седла.

– На холм, – приказал Томас, а потом заметил, что в числе всадников находятся Женевьева, Бертилла и Хью. – Вы, трое! Останетесь здесь, с обозом!

Он пришпорил коня и повел его вверх, мимо пыхтящих в своей броне воинов Уорика.

– Хватайтесь за стремена! – крикнул Бастард.

Он поманил латника, который с благодарностью уцепился за кожаное стремя, чтобы лошадь облегчила ему подъем.

* * *

Кин вернулся быстро, поискал глазами Томаса и заметил его среди поднимающихся по склону воинов. Он замолотил по бокам кобылы пятками, чтобы нагнать своих.

– Они ушли, – доложил ирландец. – Но там, наверху, их тысячи!

– Где?

– Над долиной. Тысячи! Исусе!

– Езжай на вершину холма и разыщи священника, – распорядился Томас.

– Священника?

Обещанный священник так и не добрался до брода.

– Людям нужно исповедаться, – пояснил Томас. – Найди священника и скажи ему, что мы не слушали мессу.