14 недель

Все, что я знала, когда он наконец поднялся и потянулся к тумбочке, это то, что я была полностью и без остатка потеряна в нем, поглощена им. И хотя это было самое уязвимое место, которое я когда-либо чувствовала с мужчиной, это не пугало.

Потому что если и был на свете мужчина, которому я могла бы доверить заботу о себе, то это был он.

Что он и сделал.

Пока он надевал презерватив, чтобы защитить нас.

Он стоял на коленях, тянулся к моей нижней части тела и тащил меня вверх, пока моя задница не оказалась на его бедрах. Он держал свой член и направлял его ко входу в мое тело. Его глаза нашли и задержались на мне, когда он, наконец, скользнул в меня.

Я не была готова к странному, неконтролируемому, иррациональному всплеску эмоций, который принесло с собой проникновение, заставив мою руку автоматически потянуться к его руке, нуждаясь в контакте, нуждаясь в том, чтобы заземлить себя, пока он проникал так глубоко, как позволяло мое тело, пока он лежал там, все еще просто наблюдая за мной.

Его рука на мгновение сжала мою, прежде чем отпустить ее, обе они направились к моим бокам и потянули меня вверх, пока я не оказалась на нем. Мои руки обвились вокруг его шеи, а мои бедра начали двигаться, не заботясь об эмоциональном потрясении, которое я испытывала, и о необходимости уменьшить пульсирующую потребность глубоко внутри.

Действительно, я была так далеко, что к пятому движению против него, оргазм прорвался сквозь меня, заставив меня издавать задушенный крик, и я рухнула вперед на него, совершенно неспособная даже заставить свои ноги удержаться. Он обхватил меня и позволил волнам разбиться, позволил мне стонать ему в плечо.

Сладко. Идеально.

Самое близкое к любви занятие, которое я когда-либо испытывала.

И именно поэтому я должна была предвидеть, что произойдет дальше.

Как только пульсации прекратились, он подтолкнул меня назад, потряс настолько, что я вскрикнула, и схватил меня за лодыжки, снова перевернув на живот. Не было и секунды, чтобы привыкнуть к смене положения, прежде чем его руки погрузились в мои бедра, потянув их вверх и назад.

Он врезался

в меня, давление заставило все мое тело податься вперед, и если бы он не держал меня за бедра, я была уверена, что врезалась бы со всей силы в изголовье кровати.

— Бл*ть, — шипела я, вцепившись руками в простыни.

Одна из его рук переместилась к центру моей спины, удерживая верхнюю часть моего тела, когда он начал трахать меня. И в этом не было ни капли нежности. Это был чистый, сырой, животный трах. В сочетании с тем, что он начал шлепать меня по заднице и издавать свой собственный глубокий, низкий рык, это заставило меня делать именно то, что он сказал, — кричать до тех пор, пока мой голос не стал хриплым.

Прошло совсем немного времени, максимум пять минут, прежде чем меня накрыл следующий оргазм. И если первый показался мне сильным, то этого было достаточно, чтобы потерять зрение, оглохнуть, на долгую секунду выйти за пределы своего тела, прежде чем пульсации наслаждения потянули меня назад, выкрикивая его имя в простыни, когда на глаза навернулись совершенно неожиданные слезы.

Он вошел в меня, прежде чем нашел свое собственное освобождение, вошел так глубоко, что на его губах защемило от моего имени.

И я клянусь, что ни один звук в мире никогда не звучал так хорошо для моих ушей.

Он глубоко зарылся в меня на долгий миг, и мы оба пытались отдышаться. Я пыталась смахнуть эти нелепые слезы и взять себя в руки.

Это был просто секс.

Секс был сексом.

Он не значил ничего большего, если только ты сам этого не хотел.

А я не хотела.

Верно?

— Сейчас вернусь, — сказал Тиг, выскользнув из меня, наклонился и сильно укусил меня за левую ягодицу, прежде чем кровать прогнулась, и я услышала, как он вошел в дверь, которая была рядом с его комодом. В хозяйскую ванную, предположила я.

Логически я понимала, что должна была двигаться, пытаться забраться под простыни. Но, откровенно говоря, мой разум и тело не были согласны во многом, особенно в том, чтобы двигаться и прикрыться, чего отчаянно хотел мой мозг, но тело сказало, что мозг может помолчать.

Тиг вернулся мгновение спустя, обогнул край кровати, к которому я была ближе всего, провел рукой по моему позвоночнику, а затем потянулся к одеялам подо мной, дернув их так, что там, где я была на них секунду назад, я вдруг оказалась под ними.

Он переместился в небольшое пространство между моим телом и краем кровати, притянул меня к себе, чтобы освободить место. Его огромные руки обхватили меня. Одна из его рук поднялась, чтобы перебрать мои волосы.

Под моим ухом его сердцебиение уже пришло в норму, дыхание было медленным и ровным.

— Ты в порядке? — спросил он спустя долгую минуту. — Не похоже на тебя, что ты такая тихая.

Это было правдой.

И поскольку в тот момент я чувствовала слишком много вещей и все они были слишком глубокими, учитывая, как недолго мы были знакомы, я сделала то, что у меня получалось лучше всего — я отклонилась от темы.

— Ты вытрахал из меня моего внутреннего болтуна.

Подо мной его грудь сотрясалась от усмешки.