1421 - год, когда Китай открыл мир

В конце XIX в. под этим раскидистым деревом было обнаружено резное скульптурное изображение даоистского божества Чжу Лао (Shu Lao). Теперь эта скульптура хранится в китайской коллекции Технологического музея города Сиднея. Скульптура представляет собой большую ценность, тем не менее кто-то намеренно зарыл ее глубоко под корнями дерева. Один из местных экспертов считает, что скульптура была создана в конце XIV в., то есть в раннюю эпоху правления династии Мин[158]

. Изображение сидящего на олене божества вырезано из очень редкого и красивого минерала пинитл и тщательно отполировано. В руке Чжу Лао держит персик — символ бесконечности жизни: в даоистском пантеоне он является одним из главных богов, отвечающих за долголетие. В отличие от буддизма или конфуцианства, даоизм, или даосизм, — религия по преимуществу китайская, и за границей большого распространения не получила.

К этому хочется добавить, что баньян совершенно не характерное для Австралии растение, оно было завезено сюда из-за границы. Тому, что растет во дворе отеля, наверняка несколько сот лет. В Южном Китае священные предметы и мощи часто закапывали под корнями большого раскидистого дерева, а трудно найти дерево с более мощным стволом и развитой корневой системой, чем у баньяна. Так что захоронение священного предмета в Дарвине — почти наверняка дело рук китайцев. Оно чрезвычайно напоминает то захоронение, что было найдено в Руапуке в Новой Зеландии. Существует, конечно, вероятность того, что захоронение сделано китайскими рыбаками, которые заходили сюда для ловли трепангов, но она, по моему разумению, ничтожно мала. Прежде всего, откуда могла взяться у небогатых рыбаков такая ценная статуя? Чтобы оплатить работу и материал, им пришлось бы трудиться всю свою жизнь и ничего при этом не тратить на собственные нужды. Нет, скорее всего, скульптура принадлежала какому-нибудь богатому китайскому капитану или адмиралу, плававшему на большом судне. Думаю, дело было так: адмирал Чжоу Мань в качестве базы для своих кораблей выбрал Дарвин, а захоронение было сделано для того, чтобы возблагодарить богов за успешное завершение миссии флота на полуострове Арнем-Ленд.

Я склонен верить венецианцу Никколо да Конти, который, рассказывая секретарю папы Поджио Браччиолини о своих приключениях, упомянул, что высадился с китайской джонки на Большой Яве, где и жил со своей женой на протяжении девяти месяцев. Вполне возможно, это была одна из тех «женщин в шароварах», о которых говорится в местной легенде.

Когда европейцы объявились наконец в Австралии, не похоже, чтобы они пребывали в полной неизвестности относительно особенностей здешних ветров и течений или очертаний побережья. Так называемая карта Дофина, которая вышла из стен Дьеппской школы и ничем, по сути, не отличалась от карты Ротца, в середине XVIII в. перешла во владение к Эдмунду Харлею, графу Оксфордскому и первому лорду Адмиралтейства, и с тех пор носит название «Харлейской». Позже ею завладел Джозеф Бэнкс — молодой ученый, который плавал на корабле «Индевор» вместе с капитаном Куком. Таким образом, когда капитан Кук готовился выйти в море, британское правительство имело доступ как к Харлейской карте, так и карте Ротца, которая находилась в то время в собственности Адмиралтейства. Надо сказать, Куку был отдан совершенно недвусмысленный приказ — вести поиск вплоть до 40° южной широты. Как отмечалось в документах того времени, У лордов из Адмиралтейства «имелись веские основания»[159]

полагать, что южный континент существует. Что и говорить, У лордов и впрямь были на то веские основания — они собственными глазами видели две карты, где этот континент был вычерчен с завидной точностью и где стояла пометка, что его следует искать на 40° южной широты.

Когда флот адмирала Чжоу Маня отошел от берегов Австралии, в трюмах его кораблей (как и у адмирала Хон Бао) оставались нерастраченные запасы шелка и фарфора. Между тем на пути в Китай лежали Острова пряностей, а пряности и специи, как известно, ценились в Поднебесной очень высоко. Несмотря на большие потери в составе флота, корабли Чжоу Маня все еще могли прихватить с собой на родину несколько тысяч тон ценного груза. Направляясь к Островам пряностей, адмирал надеялся произвести выгодный обмен и привезти домой мускатный орех, перец и гвоздику.