1632

Она отвела взгляд, пропуская свои густые локоны сквозь пальцы, и скромно добавила: – Подозреваю, что существенно выше.

Внезапно король захохотал.

– Пять процентов! – завопил он, поднимаясь, почти вскакивая на ноги и грозя небесам огромным кулаком.

– Вот это для Ришелье!

Густав опустил кулак. Его собственная ухмылка отразилась на лицах Торстенссона и Маккея. Даже Вильгельм, увидел он, широко улыбался. Король Швеции позволил себе потратить минуту на то, чтобы полюбоваться силой духа и интеллектом этого человека. Если отбросить пустые разглагольствования, герцог Саксен-Веймар только что услышал смертный приговор, вынесенный наследственным правам на владение Тюрингией, и он был достаточно умен, чтобы понять это. Только позвольте республике в Тюрингии устанавливать своё финансовое и коммерческое доминирования – и для провинциальной аристократии будет большой удачей, если они сумеют сохранить столько же власти и влияния, сколько их было у голландского дворянства. Даже могучие испанские Габсбурги ломались об эту скалу в течение последних без малого ста лет. И все же этот человек был достаточно воодушевлен, чтобы не горевать от такой перспективы.

И почему бы и нет? Вильгельм Саксен-Веймар тоже принял присягу на службу королю Швеции. Монарху, который, как известно, не был скуп по отношению к своим доверенным подчиненным, и монарху, перспективы которого только что получили могучую поддержку.

Густав повернул голову в сторону Торстенссона, как если бы он наводил пушку на самого командующего артиллерией.

– Corpus Evangelicorum, – вызывающе заявил король. – И что ты скажешь теперь, скептик Леннарт?

Глава 48

Ребекка с Эдом остались на следующий день дома, в то время как Густав-Адольф готовился двинуться против Тилли. Им предстояло провести этот и следующий дни в работе с интендантами короля, готовя новую шведскую материально-техническую базу.

Остальная делегация отправилась со шведской армией. Том с Ритой и Генрих, который провел предыдущую неделю в работе с механическими цехами, изготавливая пушки, отправились с Торстенссоном. Насколько у Соединенных Штатов было что-либо напоминающее офицеров-артиллеристов, настолько эти трое к ним относились.

Майк с Фрэнком убедили их воспользоваться всеми имеющимися возможностями, чтобы ознакомиться с методами артиллерии этого времени, по всеобщему признанию лучше всего воплощенными шведами Торстенссона.

– Ключевым вопросом являются столько же конюхи, сколько и артиллеристы, – сообщил им Торстенссон, когда они наблюдали за шведскими орудиями, доставлявшимися на позиции, – мои лошади и повозки постоянно закреплены за артиллерией.

Информация ничего не значила для Тома и Джулии, а вот Генрих сразу врубился. В отличие от двух американцев, он был хорошо знаком с практикой того времени.

– Вы имеете в виду… – он указал на конюхов, выводящих лошадей, отпряженных от орудий.

Торстенссон кивнул.

– Все военные. Мои до последнего человека. – его губы изогнулись в великолепной усмешке. Ни одного наемника среди этих нищих ублюдков. Остальное утонуло в ругательствах.

Генрих захихикал. Он повернулся к Тому и Джулии и объяснил:

– Все остальные армии для ухода за лошадьми и обслуживания повозок используют в артиллерийском парке гражданских наемных рабочих.

Глаза Тома расширились.

– Это безумие! – буркнул он.

Как всегда в поле, когда это возможно, Том говорил по-немецки. Торстенссон, услышав слова, усмехнулся. Но его юмор тут же испарился, как только он увидел американские орудия поднятые на редуты. Мгновением позже он уже орал новые приказы, следя за тем, чтобы новые пушки были правильно размещены. Прямо в центре линии, под его бдительным оком. Торстенссон собирался сегодня испытать эти орудия. С рассветом он отправил своих людей сортировать пушечные ядра. Он хотел использовать эти превосходно высверленные отверстия с лучшими пушечными ядрами из своего арсенала, единственными идеально круглыми, и максимально возможно их подогнать.

– Снова полдистанции, – сказал он тихо, глядя на укрепления врага через реку.

* * *

Густав Адольф изучал позиции противника выше по реке. Пытался, во всяком случае. Его близорукость делала это занятие достаточно бессмысленным. Телохранитель Андерс Юнссон стоял справа от него. Одним из неофициальных его занятий было служить глазами короля.

Он наклонился и прошептал:

– Тилли отправил своих людей вон в тот лес за болотом, как Вы и предвидели. На том берегу никого не видно.

Густав кивнул. Жест выражал скорее расстройство, чем согласие. Он хотел видеть все сам.

Он услышал женский кашель. Американская девушка, Джулия Симс прочищала горло.

– Э-э-э, сир, э- э-э, я имею в виду, Ваше Величество, э-э-э…

Он повернулся и посмотрел на нее сверху вниз. Они с Маккеем стояли слева от него. Она – у правого локтя Маккея.

– Да?

Она снова откашлялась. Потом добавила на ломаном немецком:

– Почему вы не носите очки, сир? Я имею в виду, Ваше Величество?

Андерс зашипел. Стоявшие чуть сзади шотландские телохранители напряглись. Намечался взрыв королевского гнева.