1812. Всё было не так!

А после войны купцы мгновенно подсчитали свои потери и, возвратясь на пепелище Москвы, подали на имя генерал-губернатора перечень уничтоженного имущества и его стоимость. Например, купец 1-й гильдии А. Ценкер выставил счет на 787 057 руб. 50 коп., А. Корзинкин – на 388 542 руб. 37 коп., И. Лобанов – на 343 280 руб. 00 коп., М. Абдулов – на 373 580 руб. 00 коп., П. Кожевников – на 1 524 800 руб. 00 коп.

Невозможно сказать, насколько честно указывалась сумма, но скрупулезность в подсчете с точностью до копеек вызывает недоумение. Для информации: по распоряжению генерал-губернатора Москвы Ф.В. Ростопчина простым жителям, разоренным неприятелем, полагалось содержание в сумме: 25 копеек – благородным и 15 копеек – разночинцам.

В связи с вышеизложенным просто смешно выглядят заявления вроде того, что общенациональный подъем народных масс, выступивших на защиту Отечества, стал главной причиной победы России в войне 1812 года.

Глава 8

Мифы о контрнаступлении Кутузова

О странной «активности» Кутузова

Но вернемся к военным действиям.

Как известно, 20 сентября (2 октября) 1812 года русская армия, оставившая Москву, расположилась лагерем на позиции у деревни Тарутино (на юго-западе от Москвы, в нынешней Калужской области). Потом Наполеон послал к М.И. Кутузову своего генерала Лористона для переговоров о мире, но нужного результата тот не добился.

А потом Наполеон вынужден был оставить сгоревшую Москву.

Существует мнение, что после этого М.И. Кутузов предпринял гениальное контрнаступление, что в конечном итоге и привело к полному разгрому Наполеона. Историк П.А. Жилин даже утверждает, что «контрнаступление русской армии, успешно осуществленное под руководством фельдмаршала М.И. Кутузова, явилось решающим событием Отечественной войны 1812 года».

На самом деле все обстояло не совсем так. Более того, можно даже утверждать, что никакого контрнаступления, по сути, и не было.

Начнем с того, что М.И. Кутузов, как пишет историк А.А. Кожевников, – это человек, «дороживший каждым днем промедления военных действий и не желавший вызывать на них неприятеля».

Обосновавшись в Тарутине, он, даже узнав о выступлении наполеоновской армии из Москвы, не сделал ничего. Точнее, он, как всегда, выслушивал советы своих генералов, но ничего не предпринимал до тех пор, пока не вмешался император Александр, потребовавший дать наступательный бой.

Что это был за наступательный бой, мы сейчас увидим.

Прежде всего Михаил Илларионович создал вокруг себя малоприятную обстановку: в армейских штабах, как отмечает В.М. Безотосный, «бушевали нешуточные страсти, разыгрывались различные закулисные комбинации, а причина таилась в оскорбленном честолюбии и непомерных амбициях генералов».

В этом смысле потрясает признание генерала Н.Н. Раевского, который в одном из своих писем того времени написал:

«Я в главную квартиру почти не езжу, она всегда отдалена. А более для того, что там интриги партий, зависть, злоба, а еще более во всей армии эгоизм, несмотря на обстоятельства России, о коей никто не заботится».

Более того, в донесениях, поступавших из Тарутина в Санкт-Петербург, по словам В.М. Безотосного, «фигурировало и обвинение, что главнокомандующий спит по 18 часов в сутки».

Конечно же, боевых генералов все это страшно раздражало, ибо настала пора решительных действий, а вот их-то и не последовало. Как пишет историк А.Ю. Бондаренко, «кто-то должен был взять на себя инициативу, но это оказалось не так-то просто: войска свыклись со своей полумирной жизнью, и вновь идти умирать никому особо не хотелось».

Как ни странно, инициативу на себя взял Наполеон, который решил нанести поражение главной русской армии, чтобы обезопасить свои тылы во время возможного отхода на зимние квартиры к Смоленску и даже к Вильно.

Когда об этом доложили М.И. Кутузову, тому просто ничего другого не оставалось, как попытаться преградить путь наполеоновским войскам.

* * *