19-я жена

Как одна из жен Пророка, я имела право получать ежемесячный набор продуктов, выдаваемых в Семейном Магазине Бригама. Магазин располагался за Домом-Ульем, и, когда мы с мамой впервые пришли туда, мы увидели длинную очередь женщин и детей, выходившую из дверей магазина и тянувшуюся далеко вниз по улице. Многие женщины явились с ручными тележками или с шахтерскими ранцами, а ребятишки, гордые сознанием важности своей задачи, с заботливой осторожностью несли небольшие корзинки. Сюда же пришли несколько индианок — обменять на мыло и свечи большие корзины с крышками и разное другое плетенье.

У прилавка я назвала свое имя прекрасно справлявшейся со своей работой плотной, широкогрудой женщине; она повела пальцем по длинному списку. «А, вот она — ты», — произнесла она и исчезла в кладовой. Она, вероятнее всего, была одной из моих Сестер-жен, но наши отношения ограничились выдачей и получением продуктов. Женщина возвратилась, принеся пятифунтовый мешок свекловичного сахара, десять фунтов копченой свинины, фунт сальных свечей, кусок щелочного мыла, шпулю штопальных ниток и маленькую коробочку белых фосфорных спичек.

— На самом деле мне бы очень хотелось немного батиста, — сказала я.

— Мне тоже, Сестра. Что-нибудь еще?

Вероятно, сейчас самое время признаться моему Дорогому Читателю в том, в чем тогда я не способна была признаться даже самой себе. На ранних стадиях моего брака — теперь я это ясно вижу — я подавляла свой скептицизм. Вопреки все нарастающим доказательствам, я хотела верить, что мой брак с Бригамом Янгом, каким бы необычным он ни казался, был все же, хотя бы до некоторой степени, истинным браком. Я понимала, что он не любит меня так, как юная девушка представляет себе любовь мужа к жене. Я понимала, что и я не люблю его глубокой, всеобъемлющей любовью. Однако брак имеет много целей и причин, помимо романтических, в том числе причины практические и духовные. Я надеялась, что Бригам заменит моим сыновьям отца. Надеялась, что переезд мамы в мой дом освободит ее от соперниц. И — а это может быть самое важное — надеялась, что моя близость к Церкви наполнит свежим ветром поникшие паруса моей веры. Я все еще была дочерью Мира Мормонов, и по ночам, в одиночестве, когда ветер постукивал ветвями миндального дерева в мое окно, я продолжала молиться.

Много месяцев прошло после нашей свадьбы, когда Бригам пригласил меня, как свою жену, поужинать в Львином Доме.

— А как встретят меня другие? — спросила я.

— Если откровенно, то я давным-давно перестал пытаться предсказывать поведение моих жен.

В день моего дебюта Бригам попросил меня встретиться с ним в саду, за его домом. Надо сказать, что сады Бригама похожи на королевские владения. За девятифутовой стеной тянутся бесконечные акры цветочных клумб и прогулочных дорожек, фруктовых и ореховых деревьев, огородов, пасек со множеством ульев; есть там и большая голубятня. Когда в назначенное для встречи с мужем время я подходила к саду, то увидела в десяти шагах передо мною сестру Амелию, которую знала не только по виду — ее всегда юную красоту отрицать невозможно, — но еще и по репутации, которая была настолько неприятной, что я запретила себе об этом думать.

Когда поначалу я планировала этот мемуар, у меня не было намерения углубляться в истории моих Сестер-жен. Во-первых, такое отступление слишком надолго — на много страниц — отвлекло бы моего Читателя. Во-вторых, каждая из жен появлялась в постели Бригама столь уникальным образом, в результате таких различных и порой загадочных обстоятельств, что мне не удалось бы вполне достоверно представить путь каждой из них. Однако в случае с Амелией Фолсом такое отступление кажется оправданным. Надеюсь, мой Читатель согласится.

Она стала семнадцатой женой Пророка в 1863 году, заняв и весьма прочно удержав статус его фаворитки. Он снабдил ее личной каретой, на дверце которой был золотом изображен вензель из ее инициалов, хотя другие жены должны были пешком ходить по пыльным городским улицам. Амелия заказывала себе шелка из Франции, тогда как для всех нас — остальных — неустанно пряли шелковичные черви Бригама. Но более всего ее соперниц-жен (себя я исключаю из этой ревнивой компании) расстраивало то, что она могла посещать своего мужа, когда бы ей ни заблагорассудилось. Было известно, что она способна приехать к нему в контору и разогнать собравшихся там посетителей, чтобы остаться наедине со своим супругом. А самым скандальным, как мне говорили, было то, что Амелия однажды потребовала себе бриллиантовое ожерелье, прежде чем разрешила Бригаму снова явиться в ее будуар. Хотя эту конкретную деталь я узнала не из первых уст, я тем не менее доверяю своему источнику, так как, если бы вам пришлось сегодня приветствовать Амелию, вы, вполне возможно, сами увидели бы, как сверкают бриллианты у нее на шее.

Мне известно также, что она намеревалась стать последней женой Бригама. Это было условием их брака. Но надо все-таки отдать Бригаму должное. Он держал слово целых два года.