19-я жена

— Он ведь мой муж, и я надеялась видеться с ним время от времени. Вот и все. Вот тогда я и поднималась по лестнице. А потом… — Она наклонила голову и смотрела вниз — ни на что, в общем-то, просто вниз. — А потом я больше его не видела, так и не увидела больше. Это — самое тяжелое. Я всегда думала, что остаток жизни проведу как его жена. — Она помолчала, стараясь взять себя в руки. — А знаешь, что офицер Кейн мне сказала, когда ты ушел в прошлый раз? Она сказала — ты вернешься. Сказала — она увидела это в твоих глазах.

В нескольких шагах от мамы офицер Кейн стояла, глядя в никуда. Она явно не предполагала оказаться замешанной в наши дела.

А правда, интересно, чего можно ожидать от незнакомого человека? Немножко мудрости, немножко милосердия, немножко любви. Об этом я думал, когда ехал из тюрьмы. И еще вот о чем: если я не достану доказательств получше, двенадцать незнакомых мужчин на скамье присяжных будут решать судьбу моей матери. Безумие — думать, что могло дойти до такого, только я предполагаю, что такое случается сплошь да рядом.

Женщины и дети идут первыми

Я позвонил Морин:

— Хочу попросить о большом одолжении.

— Валяй.

— Нет, правда, очень большом. Мне надо, чтобы вы отвезли нас с Джонни в Месадейл. Прямо сейчас. Я бы вас не просил, если бы вы не…

Это все, что я успел сказать ей. Она согласилась встретиться со мной у «Облепешенной женщины» через полчаса.

Когда я явился в кафе, девушка-готка и Джонни были погружены в видеоигру «Миз Пэк-Мэн», а Электра спала на кушетке.

— Ну как прошло? — спросил Джонни.

— Мне надо добыть кое-какую инфу из дому.

— Вроде чего?

— Я не уверен, какую именно.

— Как ты собираешься туда попасть?

— Я над этим работаю.

— Звучит здорово — ох и впечатляющий план там у тебя варится! — Джонни зашел за прилавок достать мне кексик. Можно было подумать — он тут хозяин. — Вот, возьми. Может, он поможет тебе думать.

Тут как раз меня и осенило.

Когда подъехала Морин, Джонни произнес:

— А ей что тут понадобилось?

— Ладно тебе. Она — часть моего плана.

Пока мы ехали в Месадейл, я все время обдумывал разные штуки. Джонни все время спрашивал: мол, ты уверен, что знаешь, что делаешь? А я все время отвечал «ага». Он сидел впереди, а мы с Электрой сзади. Какие-то вещи из чистки там висели, и каждый раз, как Джонни открывал окно, полиэтиленовый чехол попадал мне прямо в лицо. Электра думала, что плюшевые пингвины Морин — игрушки для собаки, и все время опрокидывала их носом. Я все время говорил ей, что не надо этого делать, а она начинала все сначала, как у нас с ней чаще всего и бывает.

Когда мы подъезжали к расстрелянному знаку поворота, Джонни предупредил:

— Готовьтесь к переходу в другую вселенную.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала, когда мы туда попадем? — спросила Морин.

— Я пока еще думаю.

— Тебе бы лучше поторопиться, — посоветовал Джонни.

— Это одежки твоего мужа?

— Нет, мистера Хебера. Он любит, чтобы я получала его вещи из чистки. Я знаю: это не входит в мои обязанности, но некоторые проблемы не стоят того, чтобы из-за них копья ломать.

В полиэтиленовом чехле были серые брюки и две строгие белые сорочки.

— Как вы думаете, он рассердится, если я одолжу их ненадолго?

— Зачем?

— Мне надо быть одетым не так, как… Не знаю. Не совсем так, как…

— Не так, как геи одеваются? — подсказал Джонни.

— Не так, как одеваются в Лос-Анджелесе, хотел я сказать.

— Давай. Я их опять отдам в чистку, он ни за что никакой разницы не заметит.

— Вы меня извините, пока я переоденусь, ладно?

Еле поворачиваясь в тесноте заднего сиденья, я снял свои одежки и надел сорочку и брюки мистера Хебера. И почувствовал себя очень странно. Сорочка сидела как влитая, а вот брюки оказались широки в поясе.

— Вот, возьми, — сказала Морин. — У меня в запасе оказались английские булавки.

Она протянула мне коробочку, и я быстро подогнал штаны.

— Ну как я выгляжу?

— Как последний зануда, — ответил Джонни.

— Прекрасно. Именно этого мне и надо было. О'кей, мы подъезжаем. Джонни, скажешь Морин, где свернуть?

— А как же. А в чем дело?

Я улегся на бок на заднем сиденье. Электра решила, что настало время прикорнуть, и свернулась у меня под рукой.

— Потому что я хочу въехать в город так, чтобы никто меня не заметил. И тебя тоже. Как только увидишь поворот, Джонни, сползи с сиденья.

— Он уже близко.

— Морин, вы его видите?

— Ага.

— О'кей, там и сворачивайте. Джонни, давай вниз. И, Морин, все, что вам надо делать, — это ехать по дороге, никуда не сворачивая, пока не подъедете к почтамту, — он слева. Скажите мне, когда его увидите, и я объясню, что вам делать дальше.

Я услышал, как Морин включила сигнал поворота, а Джонни скорчился в углублении перед пассажирским креслом. Он то и дело показывал мне оба больших пальца и шептал: «Во! Это круто!» Когда машина съехала с асфальта, все здорово затряслось и задребезжало.

— Вам просто не надо съезжать с этой дороги, — сказал я Морин.