19-я жена

Мне был виден ее профиль. Она выглядела уверенной, губы ее были решительно сжаты, и я понимал, что она делает это не потому, что она хороший человек или хорошая секретарша, а потому, что это правильно.

— Вижу почтамт.

— Сворачивайте на парковку. Поставьте машину на последнее место справа.

— Оно занято.

— Тогда рядом с ним.

Машина замедлила ход, повернула и остановилась.

— Теперь никто не двигается с места, пока я не скажу, что произойдет дальше. Морин, вы войдете в здание почты. Заведующую зовут сестра Карен. Я думаю, что мы вполне можем ей доверять. Скажите ей, что вы хотите подождать меня на почте. Она разрешит вам там поболтаться. Может быть, проведет вас в заднее помещение, чтобы вас не видели, — это было бы замечательно. Но даже если кто и увидит — ничего страшного, они ведь не будут знать, зачем вы в городе.

— А с нами что?

— Когда она уйдет и пробудет на почте пять минут, мы крадучись вылезем и пройдем к дому.

— А Электра?

Вот проклятье! Я забыл включить ее в свой план!

— Надо было оставить ее с девушкой-готкой, — сказал Джонни.

— Ничего. Морин, вам придется взять ее с собой.

— Если мы и в самом деле можем доверять сестре Карен… Подождите меня минутку, я быстро вернусь.

Через несколько минут открылась дверца со стороны водителя и сестра Карен сказала:

— Я собираюсь впустить Электру через грузовую дверь. Никто ее не увидит.

Они ушли, и мы с Джонни остались одни.

— Что теперь?

— Мы прогуляемся. Вылезай тихонько из машины. Пригнись. Беги к дальней стороне почты. Я за тобой.

Он сделал все точно, как я сказал, и минуту спустя мы уже стояли у раскаленных бетонных блоков западной стены почтамта, невидимые с улицы.

— Теперь мы просто пойдем по одной из боковых дорог. Если разыграем все это без лишних эмоций, никто нас не заметит.

Мы пошли. Было, вероятно, градусов сто десять,[76] я чувствовал жар солнца у себя на щеке. Может, в этом еще одна причина, почему Первых так долго практически никто не трогает: тут солнце жарит, как на Марсе. Никому эта земля не нужна.

— Пока что все хорошо, — проговорил я.

Эта боковая дорога была тихой, тут стояли несколько больших домов, виднелись пустые участки. И движения было мало. Любой, кто мог нас увидеть, решил бы, что вот, мол, двое мальчишек возвращаются из коопа.

— Ну так что за план-то? — спросил Джонни.

— Ты сейчас решишь, что у меня крыша поехала.

— Поздно спохватился.

— У тебя нож с собой?

— Ага, а что?

— Дай-ка сюда.

В конце участка я принялся срезать ветки с кустарника.

— Наломай веток, и пусть они будут поменьше и потоньше, прямо как зубочистки. Мы собираемся устроить пожар.

— Мы собираемся?

— На самом деле это ты собираешься.

Джонни сощурил глаза:

— Ну и придурок! Ты совсем шизанулся.

— Просто наломай веток. Нам понадобится растопка. Я никогда не думал, что придется такое сказать, но — слава Господу — мы посреди пустыни. А эти дрова сухие, словно кости.

Когда у нас собралась приличная куча, я сказал:

— А теперь нам нужен трут. У тебя в карманах волокнистой пыли от ткани не набралось?

Джонни вытащил несколько комочков и осторожно положил их сверху на кучу растопки.

Я порылся в карманах мистера Хебера. В одном обнаружились два комочка белой волокнистой пыли, в другом — два перенесших сухую чистку доллара.

— Вот, разорви их на полоски.

— Ты что, деньги сжечь собираешься?

— Давай делай.

Я нашел ветку примерно с фут длиной и сделал на обоих концах по зарубке. Наклонился вытащить шнурок из ботинка.

— Ты что делаешь?

— Я делаю лук.

Я выдал Джонни блиц-урок о возжигании огня методом трения и трута.

— Где это ты выучился такому дерьму?

— Ты забыл. Я же долгое время был предоставлен исключительно самому себе.

Я собрал все необходимые детали и предупредил Джонни, что ему придется довольно долго трудиться.

— Вся штука в том, что надо получить угольки и положить их на трут. Это потребует некоторого времени, но если работать не останавливаясь, то должно получиться.

— А почему я должен это делать?

— Потому что я собираюсь пробраться через кукурузное поле, оттуда — за дом сестры Кимберли. Там и стану ждать. Когда у тебя огонь разгорится, брось на него столько дров, сколько сможешь, потом иди обратно на почту. Не беги. Просто иди спокойно, вроде ты здешний. Вот уж что хорошо, то хорошо в Месадейле: здесь столько ребят, что одного лишнего вряд ли кто заметит.

— А ты как же?

— Когда пожар начнется, надеюсь, все выбегут из домов и я смогу пробраться внутрь.

— Слушай, ты и правда сошел с ума.

— Я знаю. Но это может сработать.

Я прождал за домом сестры Кимберли почти целый час, прежде чем увидел белый дым. Он постепенно темнел, становясь сначала серым, потом черным, а потом я увидел пламя. Услышал испуганный вопль из большого дома, затем еще один и еще, крики росли и ширились, пока все женщины не принялись звать на помощь. Поднялась суета, люди высыпали из домов, плакали младенцы, женщины и дети бежали к концу участка с кастрюлями воды. Очень скоро в конце участка собралось не менее семидесяти пяти человек, женщины в платьях в стиле «домик в прериях» и ребятишки в одежках с плеча выросших братьев и сестер.