1917–1920. Огненные годы Русского Севера

В дальнейшем напряженность в отношениях только возрастала. Напрасно Чайковский в составленной им записке «Условия, при которых Верховное Управление может быть полезно союзному делу» пытался доказать, что поддержка легитимной русской гражданской власти и невмешательство во внутренние дела России в их собственных интересах: «Прочный порядок основывается на двух факторах – силе и легальном праве»[174]. А ВУСО, с точки зрения Чайковского, воплощало легальное право, освященное преемственностью и народным избранием. Никто, даже союзники не имеют права поколебать законные основы порядка в России. Но Пуль не считался с ВУСО даже в минимальной степени. Он издавал постановления, отменяющие решения ВУСО по различным вопросам, запрещал разрешенные ВУСО собрания и митинги. Правительство становилось безвластным придатком союзных властей. 6 августа на заседании ВУСО Чайковский говорил: «…создается щекотливое положение, так как союзники меняют свою позицию. С их стороны наблюдается тенденция рассматривать Верховное Управление исключительно как власть хозяйственную, муниципальную; политической власти Верховного Управления они как будто не признают»

[175].

Бурю возмущения вызвало решение Пуля о назначении французского полковника Донопа военным губернатором Архангельска. На заседании ВУСО: «Постановили: сообщить генералу Пулю 1) – что назначение произведено им без соглашения с Верховным Управлением <…> 2) – что по русским законам военный губернатор является носителем не только военной, но и гражданской власти 3) – что при всем желании идти навстречу союзному командованию, Верховное Управление лишено возможности отдания просимых распоряжений, впредь до получения разъяснений генерала Пуля по поводу указанного назначения»[176]

. Чайковский, с его представлениями о престиже русской государственной власти и о своей роли в возрождении русского государства, явно начал терять терпение. Некоторые надежды он связывал с прибытием в Архангельск из Кандалакши союзных послов. Он соглашался с предложениями генерала Звегинцева о необходимости получить «словесные заверения послов» в том, что они будут вступать в любые отношения с местным населением только через ВУСО и все распоряжения представителей союзных властей к населению будут отдаваться через ВУСО. Чайковский предупреждал членов правительства: «…в случае отказа от такого заявления и продолжения политики как бы игнорирования власти Верховного Управления останется один исход – оставить Архангельск, объявить опыт создать государственную власть, хотя бы в областном масштабе, неудавшимся и сделать попытку опереться на население в другом месте, на Урале, в Сибири и там пытаться создать общегосударственную власть»[177]. Прибытие дипломатов в Архангельск не оправдало надежды Чайковского. Нуланс, несмотря на его подозрительное отношение к англичанам, был очарован Пулем. Он писал: «Генерал Пуль сумел, благодаря своему здравому смыслу, рассеять наши предубеждения по поводу военных. Не успели мы высадиться, как он посвятил посла США и меня в курс событий, попросив нас принять соответствующие меры». То, что больше всего было неприемлемо для Чайковского, привело Нуланса в полный восторг: «Из чувства товарищества, он назначил генерал-губернатором Архангельска полковника Донопа. Французское посольство и французские офицеры оценили это как свидетельство доверия и симпатии»

[178].

Напротив, к Чайковскому и к ВУСО Нуланс относился крайне критически. О Чайковском он писал: «Это был самый мягкий, самый добродушный, самый сговорчивый из всех революционеров. <…> Судя по его управленческой деятельности, у него не было способности руководить и действовать. Не было ничего удивительного в том, что мы считали необходимым контролировать действия политиков, допущенных впервые к руководству государственными делами»[179]

. О министрах Севера: «Какими бы благими ни были их намерения, они ошибались в своих выводах о политическом положении. Некоторые из них входили в состав Учредительного Собрания <…>. Они были уверены в том, что их власть исходит прямо из национального суверенитета, не зависимо от какого-либо нового волеизлияния народа. Из-за социального происхождения их самонадеянность дополнялась агрессивной восприимчивостью по отношению к военным. Отсюда происходили конфликты, которые заставляли нас часто вмешиваться <…>. Своими бесконечными дискуссиями, неспособностью действовать, со своим намерением давать всяческие свободы, несмотря на военное положение, они допускали ошибки, которые привели в свое время к падению правительства Керенского»[180]. Ждать что-либо от автора этих строк ВУСО не приходилось. Он ни одним словом не упрекал Пуля и британское командование, а всю вину на сложное отношение с союзниками возлагал на ВУСО.