1917 Февраль ↔ Октябрь. Две революции — два проекта

Надо только удивляться, что к сходным выводам Вебер и Ленин пришли, исходя из разных философских посылок.

Уже в 1906 г. Вебер предвидел, с каким трудностями столкнется реформа Столыпина. Он подчеркивал, что коммунистический радикализм возникает именно там, где экономические условия существования крестьянства лучше всего (в среднем), то есть где понятия «состоятельность» и «бедность» становятся бытовой реальностью, а это происходит там, где повинности крестьян меньше всего. Таким образом, при аграрной реформе в России возникает дилемма: или социальное расслоение деревни, которое обрекает людей на голод и создает условия для бунта — или усиление общины. При этом Вебер указывал, что при капиталистической реформе села идеи архаического крестьянского коммунизма будут распространяться в сочетании с идеями современного социализма. Так оно и произошло в ходе становления большевизма.

Вебер указал особенность российского общества и государства, важную и для либералов, и буржуазии: «Власть делала все возможное, в течение столетий и в последнее время, чтобы еще больше укрепить коммунистические настроения. Представление, что земельная собственность подлежит суверенному распоряжению государственной власти (искоренявшей, кстати, частное право на всякое другое “нажитое” добро), было глубоко укоренено исторически еще в московском государстве, так же как и община».

Кустарев поясняет: «Если это так, то негативное отношение власти и ее подданных к частной собственности не было привнесено в русское общество большевиками, на чем так упорно настаивали и сами большевики, и антикоммунистическое обыденное сознание, имеющее очень хорошо оформленную “академическую” ипостась. Можно думать, что эта особенность есть типологический определитель “русской системы”, а не свидетельство ее “формационной” или “цивилизационной” отсталости».

Вебер предполагал, что крах царского режима на фоне усиления «коммунистических настроений» может привести «к чему-то совершенно небывалому, но к чему именно — предвидеть невозможно». Крах царского режима привел к СССР, а не к западному капитализму.

Исторически в ходе собирания земель в процессе превращения «удельной Руси в Московскую» шел обратный процесс — упразднение зачатков частной собственности. Некоторые историки именно в этом видят главный результат опричнины Ивана Грозного: владение землей стало государственной платой за обязательную службу. Современный автор Р. Пайпс пишет: «Введение обязательной службы для всех землевладельцев означало… упразднение частной собственности на землю. Это произошло как раз в то время, когда Западная Европа двигалась в противоположном направлении. После опричнины частная собственность на землю больше не играла в Московской Руси сколько-нибудь значительной роли».94

Ничего этого интеллектуалы Февраля не учли.

Главное противоречие программы кадетов Вебер видел в том, что они стремились ослабить или устранить тот барьер, который самодержавие ставило на пути развития либерального капиталистического общества. Вебер предвидел, что при этом через прорванную кадетами плотину хлынет мощный антибуржуазный революционный поток, который сделает идеалы кадетов абсолютно недостижимыми. Либеральная аграрная реформа, которую обещали кадеты, «должна замедлить развитие западноевропейской индивидуалистической культуры».95

Вебер писал, что кадеты прокладывали дорогу как раз тем устремлениям, что устраняли их самих с политической арены. Так что кадетам, по его словам, ничего не оставалось, кроме как надеяться, что их враг — царское правительство — не допустит реформы, за которую они боролись. Редкостная историческая ситуация, но кадеты сами полезли в этот капкан и потащили в него своих союзников.

Анализ Вебера содержал трагический мотив. Он писал: «Путь русской социально-реформистской либеральной демократии — это путь самоотречения. У нее нет выбора… Ей приходится выступать за аграрную реформу, в результате которой возникнет экономическая практика и возобладают экономические отношения не в духе “прогрессивного” волюнтаристского социализма, но, в сущности, в духе архаического крестьянского коммунизма».

Поскольку «визитной карточкой кадетов» была ориентация на западную демократию, Вебер сделал им важное и полезное предупреждение: «Было бы в высшей степени смешным приписывать сегодняшнему высокоразвитому капитализму, как он импортируется теперь в Россию и существует в Америке,… избирательное сродство с “демократией” или вовсе со “свободой” (в каком бы то ни было смысле слова)».