1917 Февраль ↔ Октябрь. Две революции — два проекта

В.П. Рябушинский говорил, что на рубеже ХIХ-ХХ вв. в России появился феномен «кающегося купца», испытывавшего раздвоенность души: «Старый идеал “благочестивого богача” кажется наивным: быть богачом неблагочестивым, сухим, жестким, как учит Запад — душа не принимает». Вместе с тем в России возник тип «западного» капиталиста, чуждого внутренней рефлексии: «Его не мучает вопрос, почему я богат, для чего я богат? Богат — и дело с концом, мое счастье (а для защиты от недовольных есть полиция и войска)»87.

Лидером «молодых» московских капиталистов был П.П. Рябушинский. Эта группа имела большие политические амбиции. Их проект был ясен, П.П. Рябушинский его сформулировал так: «Нам, очевидно, не миновать того пути, каким шел Запад, может быть, с небольшими уклонениями. Несомненно одно, что в недалеком будущем выступит и возьмет в руки руководство государственной жизнью состоятельно-деятельный класс населения».

Лидер октябристов (правых) Гучков тоже изложил свои убеждения: «Я никогда не разделял взглядов старых славянофилов и не разделяю взглядов современных социалистов, которые ждали и ждут от России какого-то спасительного слова, какого-то откровения миру. Я думал, что и мы пойдем обычным путем экономического, политического и социального развития, как это делается в других странах» (см. там же).

Меньшевики приняли этот проект (скрепя сердце)88 — ничего не поделаешь, Маркс дал им завет! Эсеры присоединились за компанию (левые эсеры потом вышли из партии). В истории революций такой отрыв авангарда революционеров от подавляющего большинства активированного народа не имеет прецедента. Уравнительность, особенно свойственная «крестьянскому коммунизму», была ядром мировоззрения общинного крестьянства и рабочих, связанных сильной механической солидарностью. Но именно эта уравнительность рассматривалась Марксом едва ли не как главное препятствие на пути исторического прогресса. Эта изощренная марксистская конструкция и была основой позитивного проекта коалиции кадетов, меньшевиков, эсеров и октябристов в 1916-1917 гг. Они считали, что этот проект будет реализован, если удастся свергнуть монархию и распустить империю. Это странно!

Такой радикальный разрыв с большинством особенно удивляет тем, что недавно произошла революция 1905-1907 гг., которая была для политических партий ценным экспериментом и дала знание, которого не имели ни Маркс и Энгельс, ни буржуазия Запада. В начале этой революции все либеральные и социалистические политики, включая Ленина, считали, что Россия втягивается в буржуазно-демократическую революцию. Так утверждало учение Маркса и опыт западных революций.

В момент написания книги «Развитие капитализма в России» (1899) Ленин следовал тезису о неизбежности прохождения России через этап господства капиталистической формации. Отсюда вытекало, что и назревающая русская революция, смысл которой виделся в расчистке площадки для прогрессивной формации, должна была быть революцией буржуазной.

В 1907 г. Ленин еще писал: «Все с.-д. убеждены в том, что наша революция по содержанию происходящего общественно-экономического переворота буржуазная. Это значит, что переворот происходит на почве капиталистических отношений производства, и что результатом переворота неизбежно станет дальнейшее развитие именно этих отношений производства».89

Главным противоречием, породившим русскую революцию, марксисты считали в то время сопротивление прогрессивному капитализму со стороны традиционных укладов (под ними понимались община, крепостничество — в общем, «азиатчина»). Исходом революции в любом случае будет «чисто капиталистическое» хозяйство. Трудящиеся, якобы, заинтересованы лишь в том, чтобы это произошло быстрее, чтобы революция пошла по радикальному пути, по пути превращения крестьян в фермеров и рабочих («американский путь»).

В предисловии ко второму изданию «Развития капитализма в России» (1908 г.) Ленин дает две альтернативы буржуазной революции: «На данной экономической основе русской революции объективно возможны две основные линии ее развития и исхода:

Либо старое помещичье хозяйство… сохраняется, превращаясь медленно в чисто капиталистическое, “юнкерское” хозяйство… Весь аграрный строй государства становится капиталистическим, надолго сохраняя черты крепостнические… Либо старое помещичье хозяйство ломает революция… Весь аграрный строй становится капиталистическим, ибо разложение крестьянства идет тем быстрее, чем полнее уничтожены следы крепостничества».

То есть, считалось, что вся сельская Россия в принципе станет капиталистической, и на это нацелена русская революция. Напротив, народники и А.Н. Энгельгардт в своих «Письмах из деревни» старались показать, что это невозможно, причем именно в принципе, по неодолимым причинам. Структура капиталистического уклада в фазе империализма создает на периферии анклавы современного производства, окруженные массой хозяйств, ведущих натуральное или полунатуральное хозяйство.