1917. Народ и революция

Дополняется эта линия другими примерами – Германия, Австро-Венгрия, Османская империя. Примеры должны убедить нас, что случившееся с Россией, – довольно типическое явление, не она одна такая несчастная.

Насколько удовлетворительна такая линия аргументов?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять, что же произошло в этих государствах – в Германии и других – на исходе первой мировой войны и каковы оказались долгосрочные последствия этих изменений.

Первое, что мы видим – что все эти монархические империи по итогам войны прекратили свое существование в той политической форме, каковая была им присуща до войны. Как и Россия.

Второе – все они, за исключением Германии, трансформировались в ряд самостоятельных государств, которые до того были составными частями этих империй и в той или иной степени обладали самоуправлением. Из Австро-Венгрии, например, вышли Австрия, Венгрия и Чехословакия, некоторые её части вошли в другие государства. От бывшей Российской империи отпали балтийские территории и Финляндия.

Третье, что объединяет бывшие империи (но отличает их от российской), – то, что на их месте возникли государства, которые унаследовали общий порядок жизни: рыночную экономику и буржуазное политическое устройство.

Что же касается союзников России по первой мировой войне – Франции и Великобритании, то, несмотря на громадные потрясения и жертвы, эти буржуазно-демократические государства устояли в прежних формах.

Итак, очевидно, что хотя в бывших европейских империях (кроме России), война и её итоги изменили политические системы и способствовали возникновению новых этнических государств, – основы жизненного устройства на этих территориях не были поколеблены.

Россия оказалась единственной страной среди ведущих мировых держав, в которой по итогам войны не только изменились форма правления и политическое устройство, – здесь во многом был уничтожен сам прежний образ жизни.

Была ли война главным фактором этого уничтожения?..

Послушаем непосредственного свидетеля тех давних событий.

Николай Бердяев писал в 1915 году: «

В этот решительный для русского сознания час необходимо ясно и мужественно сознать подстерегающие нас опасности. Война может принести России великие блага, не материальные только, но и духовные блага. Она пробуждает глубокое чувство народного, национального единства, преодолевает внутренний раздор и вражду, мелкие счеты партий, выявляет лик России, кует мужественный дух. Война изобличает ложь жизни, сбрасывает покровы, свергает фальшивые святыни. Она – великая проявительница. <…> Мировая война, в кровавой круговорот которой вовлечены уже все части света и все расы, должна в кровавых муках родить твердое сознание всечеловеческого единства. Культура перестанет быть столь исключительно европейской и станет мировой, универсальной. И Россия, з

анимающая место посредника между Востоком и Западом, являющаяся Востоко-Западом, призвана сыграть великую роль в приведении человечества к единству».⁴⁷

То есть, Бердяев тоже отдал определенную дань националистическому энтузиазму в начальный период войны. Этот энтузиазм в той или иной степени проявился во всех воюющих странах и во всех сословиях.

Но скоро общественные настроения во всех слоях общества изменились. И Бердяев пишет в своих статьях уже о другом: «Война есть страшное зло и глубокая трагедия, но зло и трагедия не во внешне взятом факте физического насилия и истребления, а гораздо глубже. И на глубине этой зло и трагедия всегда даны уже до войны и до её насилий. Война лишь проявляет зло, выбрасывает его наружу. <…> Война лишь выявила и проецировала на материальном плане наши старые насилия и убийства, нашу ненависть и вражду».⁴⁸