1917

«Весь состав министерства (имеется в виду Временное правительство. – С.К.) мне не нравился. Ну, какой министр финансов Терещенко… служивший по балетной части… А Некрасов, идеалист, профессор статистики сооружений без трудов… Наконец, Шингарёв, бесспорно умный человек, но он по образованию врач… При чем же земледелие и землеустройство? (Шингарёв с 2 марта по 5 мая 1917 года был министром земледелия. – С.К

.)…» и т. д.

Как видим, оценки фигур Февраля американцем и русским противоположны, но дело не только в том, что Харпер давал оценку в реальном масштабе событий, а Ломоносов – после событий. Все эти гучковы, терещенки, некрасовы и милюковы были приемлемы для Харпера потому, что они были чем-то вроде «кротов» США в русской революции. И для Вашингтона важно было не то, насколько компетентно Временное правительство с точки зрения преодоления Россией кризиса, а то, будет ли это правительство проводить линию, предписываемую из Вашингтона.

Компетентное же в интересах России правительство было для истеблишмента Америки не только нежелательным, но попросту опасным, потому что лояльное к России правительство повело бы дело к скорому миру, в то время как Америке была необходима ещё достаточно длительная война с прямым участием в ней США.

Вот ещё один разоблачительный факт из истории российского «временного» Февраля 1917 года. После неудачного наступления русских войск в июле 1917 года кабинет кадетов пришлось заменить 20 июля 1917 года кабинетом во главе с Керенским. Даже Керенский понимал, что народ от войны устал, что союзникам надо бы задуматься о мире, и обратился к ним с предложением созвать международную конференцию. Французский министр иностранных дел Камбон передал это предложение Вильсону, явно его поддерживая, поскольку Франция уже тоже обильно истекла кровью. Официального ответа Америка не дала – Вильсон просто отмолчался. Однако имеется неосторожно сохранённый черновик Вильсона, отпечатанный им на портативной машинке: «Надо бы найти способ это предложение отвергнуть». На том «мирная инициатива» Керенского и исчерпалась – новые хозяева мира её не одобрили.

Вильсон и стоявшие за ним имущие собственники США были намерены вести войну в Европе «до победы», обязательно сохраняя Восточный фронт. Не обеспечив своё влияние в России, решить эту задачу успешно Америке было бы сложно, и для её решения мобилизовались кадры как внутри России, так и внутри США. Скажем, Харпер сразу после Февральского переворота направил в госдепартамент из Чикаго телеграмму, а крупнейший тогдашний эксперт по России Чарльз Крейн (Crane) направился из Чикаго в Вашингтон для личного доклада правительству.

Профессор Чарльз Ричард Крейн (1858–1939) был фигурой мощной, сын основателя чикагской «Крейн компани», он стал в США не просто бизнесменом-миллионером и крупным акционером фирмы «Вестингауз», а руководителем группы американских политических и экономических разведчиков, сфера деятельности которых распространялась на весь земной шар.

Особенно же интересовали Крейна китайцы, арабы и русские. В 1909 году он был посланником США в Китае, в 1919 году – американским комиссаром в Турции, летом 1917 года находился в России. Всего за свою жизнь Крейн совершил в Россию 23 поездки, впервые приехав туда в начале 90-х годов XIX века! Крейн был владельцем крупного пакета акций Петроградского завода «Вестингауза» и имел значительное влияние на президента Вильсона в вопросах политики в отношении России. Сын Крейна Ричард был личным секретарём Роберта Лансинга – государственного секретаря США в 1915–1920 годах.

Сэмюэль Харпер знал в России многих – от великих князей до босяков, а Харпер был всего лишь учеником Крейна, который субсидировал Харпера. Что уж говорить о «русских» возможностях самого Крейна, тем более весной 1917 года, когда во главе России было поставлено правительство, полное личных друзей Крейна и Харпера, вроде Павла Милюкова…

Знакомство Крейна и Харпера с Милюковым относится к самому началу ХХ века, а в 1903 году они пригласили Милюкова прочесть курс лекций о России в Чикагском университете… Теперь же Милюков был министром иностранных дел «временной» России. И стоит ли удивляться, что Америка стала первой страной, официально признавшей Временное правительство в качестве законного почти сразу после его образования? Такой акт был совершён почти одновременно с английским признанием «Временных», но – раньше. И это был «знаковый» акт.