1937. Большая чистка. НКВД против ЧК

«Показания с признанием своей вины я начал давать после очных ставок с Ежовым и Фриновским и после особого на меня воздействия. Я назвал на предварительном следствии около 124 участников заговора, но это ложь, и в этой лжи я признаю себя виновным…

После того как на меня начали давать показания Ежов и Фриновский, я не вытерпел и начал лгать…

Я прошу одного, тщательно разобраться с материалами моего дела, меня очень тяготит, что я оклеветал много лиц…

Я понимаю, что мои показания суду покажутся наивными, но это так было. Я хочу рассказать пролетарскому суду только правду… Я скоро умру, но я хочу сказать суду, что при новом руководстве аппарат НКВД работает так же, как работал и при Ежове, а отсюда получаются к.р. организации, представителем которой сделался я и другие.

Об этом я убедительно прошу донести СТАЛИНУ. Я не был сволочью, но стал таковым на предварительном следствии, так как не вытерпел и начал лгать, а лгать начал потому, что меня сильно били по пяткам»[541].

В одно время с Евдокимовым перед судьями Военной коллегии предстали и его «подельники» — Ежов и Фриновский. Возможно, что в их оправдательных выступлениях можно было услышать слова их бывшего товарища Ефима Евдокимова, сказанные им в 1923 году в Харькове, только с иной интонацией. О том, что они свои преступления «…относят на совместно работавших товарищей, которые, как хорошо организованная машина, главным образом и проделали всю столь колоссальную работу по искоренению контрреволюции…», а сами они являлись «…только рычагом этой машины, регулируя их работу, получая задания Центра, применяя методы работы, опять-таки выдвигаемые этой машиной, как логический результат этой работы…»[542]

.

Но все эти оправдания совершенно не интересовали судей. Приговор для всех трех подсудимых (Евдокимова, Ежова и Фриновского) был один — высшая мера наказания. На следующий день — 3 февраля 1940 года — Евдокимов был расстрелян. Так закончилась эпопея Евдокимова и других…

«Осколки» некогда могучего племени северокавказских чекистов пережили лихолетье тридцатых и Великой Отечественной войны, да и самого Сталина. Вышел на свободу и был реабилитирован Александр Иосифович Кауль. Бывший нарком морского флота СССР и заместитель министра юстиции РСФСР Семен Семенович Дукельский умер персональным пенсионером союзного значения в 1960 году в Москве…

Чудом выжили в сталинских лагерях М.И. Малыгин, Б.Я. Кальнинг, М.Н. Коста. Бригадного комиссара М.Н. Косту в январе 1940 года осудили на десять лет лишения свободы. Она якобы была «организационно связана с активными участниками антисоветской организации, действовавшей в органах НКВД…была в курсе преступной деятельности и содействовала в сохранении от разоблачения участников названной выше антисоветской организации»[543]. Отбыв тюремный срок в местах лишения свободы Кемеровской области, и выйдя из лагеря полным инвалидом, Мария Несторовна была передана под опеку родной сестре Н.Н. Александровой, проживающей в Харьковской области. Реабилитировали Косту в июле 1956 года.

Судьба уберегла и Федора Тимофеевича Фомина. Ближайший товарищ Евдокимова и Фриновского был осужден вместе с другими ленинградскими чекистами «за халатность» в феврале 1935 года после убийства С.М. Кирова к двум годам лагерей и отбыл на Колыму. Свой срок отбывал в относительно комфортабельных условиях, будучи начальником одного из отделов Дальстроя НКВД. В 1937–1938 гг. всесильный Фриновский сберег жизнь давнего товарища, хотя большинство ленинградских «поделыдиков» Фомина было расстреляно. В феврале 1939 года закончился срок его заключения.