1937. Большая чистка. НКВД против ЧК

Но никто не собирался выполнять заклинаний Эльдарханова. Доставленному в Ростов-на-Дону Митаеву уже было предъявлено обвинение «в подготовке чеченского восстания». Позднее Е.Г. Евдокимов и С.Н. Миронов-Король (начальник Восточного отдела ПП) направили в Москву «краткую общую суммировку обвинений», приведших к аресту «красного» шейха. Так Митаев, будучи членом ревкома, «не только реально не помогал Советской власти, но сознательно и тонко подрывал ее начинания». В эти обвинения укладывались и его контакты с «врагами Советской власти», а через них и с турецкими агентами, а также «…широкая организация масс, с целью свержения… советских аппаратов, проведение кампании против выплаты продовольственного налога»[352]. Припомнили Митаеву и участившиеся налеты на поезда и эшелоны, за охрану которых были ответственны его мюриды. Тем более что, по агентурным данным, в этих налетах нередко участвовали не какие-то сторонние банды, а «всадники» из шариатских полков Митаева. Ко всему прочему чекистами были представлены агентурные данные о встречах «красного» шейха в Панкисском ущелье с руководством грузинских повстанческих отрядов. Грузины уговаривали Митаева выступить совместным фронтом против большевиков, а также «замириться» со своим заклятым врагом Гоцинским.

Все это, а равно и «историческое прошлое в деятельности Митаева», в совокупности привело к его аресту. Падение «красного» шейха, по мнению Евдокимова, выравняло «…политическую обстановку в Чечне и в сопредельных в ней… республиках», тем самым создав «благоприятную почву для нашего внедрения в горские массы».

Полпреду вторили и поступавшие в Ростов-на-Дону письма и заявления «простых чеченцев» (вероятно, эти послания были спровоцированы агентурой чекистов): «Если хотите знать настроения об аресте Али Митаева, то бедняки ничуть не жалеют, и препятствий со стороны их не встречается, так как Митаев считается кровопийцей, как российский помещик, которому нет места в Советской России».

Осенью 1924 года из Москвы в ПП ОГПУ по СКК поступили рекомендации, определившие дальнейшую судьбу Митаева: «…не расстреливать, но держать в тюрьме крепко». До января 1925 года шейха продолжали содержать в тюремной камере, а затем по приговору «тройки» ПП ОГПУ по СКК расстреляли. Тогда же Центр поднял вопрос и о Гоцинском. Северокавказским чекистам предлагалось «в двухмесячный срок изловить Гоцинского и доставить живым в Москву». Но выполнить это поручение чекисты смогли лишь в сентябре 1925 года.

Этому предшествовали следующие события. В феврале 1924 года Гоцинский через посредников вышел с предложением сдаться властям, отказавшись от звания имама и от всякой общественной деятельности, направленной против Советов. Им было выставлено лишь одно условие — политическая амнистия ему и его сторонникам, находящимся в тюрьмах ГПУ[353]. Микоян после консультаций с Москвой дал добро местным властям на ведение переговоров с мятежным имамом.

Но почетное «пленение» не состоялось. Назывались разные причины провала этой затеи. Краевое руководство утверждало, что имам сам передумал. Гоцинский же говорил «о вероломстве большевиков», которые желали одного — пленить и заточить его в тюрьму.

Создается впечатление, что этот план был заранее обречен на провал. Для многих во властных структурах края такой почетный «пленник» (некий «советский Шамиль»), продолжавший сохранять свое влияние на горцев Дагестана и Чечни, был бы в тягость. Свою роль сыграл и арест Митаева. Вероятно, имам понял, к чему могут привести «игры» с большевиками.

В ответ в мае 1924 года чекисты провели операцию по уничтожению главных баз Гоцинского в Дагестане. По приказу Евдокимова отряды 48-го дивизиона войск ОГПУ и Дагестанского отдела ОГПУ уничтожили т. н. «Дамынское гнездо» (ныне Казбековский район Республики Дагестан), где располагалась основная ставка мятежного имама[354]

. Сам Гоцинский успел укрыться в горных районах Чечни. Тем временем в Андийском и Аварском округах шли массовые аресты его сторонников (в тюрьмах оказалось до тысячи человек), также чекисты изъяли из тайников значительное количество оружия и боеприпасов. Позднее имам повторно обратился с письмом к руководству Дагестана. Он выражал надежду на встречу с председателем СНК республики Д. Кормасовым и руководителями дагестанских чекистов (К.Г. Мамедбековым и Л.И. Коганом). Для переговоров предлагалось безопасное место — лес близ села Юрт-Аул (ныне это село Калининаул Казбековского района Дагестана)[355]. В ПП ОГПУ края, изучив возможные варианты развития событий, пришли к однозначному мнению: имам хочет захватить в плен прибывших переговорщиков, чтобы в дальнейшем обменять их на своих арестованных сторонников. Потому и решили — на встречу не ехать, тем самым окончательно решив последующую судьбу мятежного имама — арест и расстрел.

Летом 1925 года руководство ПП ОГПУ по СКК и командование Северокавказского ВО приступили к подготовке крупномасштабной операции по «очистке» Чечни от бандитских формирований и изъятию оружия и боеприпасов у местного населения.