1937 год: Н. С. Хрущев и московская парторганизаци

Никита Сергеевич вмешивался в ход собраний, если что-то шло не так. Особенно, если они происходили в столице. Например, после нескольких звонков Аросеву из ЦК с требованием ответить на активе по всем предъявленным обвинениям, вмешался Хрущев: «Звонок от Хрущева (секретарь МК) – почему не выступаю на районном активе, ответил – буду, сказал, что Белянец оклеветала меня»[479]. А когда на конференции Свердловского района Москвы старый большевик А.А. Сольц в своем выступлении начал критиковать прокурора СССР А.Я. Вышинского, секретарю райкома К.П. Чудиновой досталось от первого секретаря МГК: «В МК мне попало от Хрущева: “Распускаешь людей, он же сумасшедший, а ты ему трибуну дала…”»[480].

25 апреля О.Г. Шатуновская доложила на бюро МК о ходе районных конференций. По итогам ее выступления ОРПО было поручено обобщить и представить в секретариат МК материал работы районных партийных конференций[481]. Одновременно на том же заседании были утверждены в должности руководителей райкомов 47 человек, избранных по новым правилам и в новой обстановке[482]. Еще 84 секретарям это только предстояло.

8 мая Хрущев снова выступил на бюро МК ВКП(б) по поводу сроков созыва областной партконференции. В результате они были отодвинуты на 5 июня 1937 г.[483]

в) Городская и областная партконференции

Бурные перевыборы партийного руководства, аресты не могли не волновать самого Хрущева. Он понимал, что прошлые колебания «троцкистского характера» в 1923 г. могут сейчас всплыть в новом прочтении и иметь печальные для него последствия. Вот почему Никита Сергеевич решился подстраховаться, заручиться личной поддержкой Сталина.

Но прежде Хрущев обратился к своему многолетнему покровителю и куратору московской парторганизации Л.М. Кагановичу. «Я считаю, очень острый вопрос, аресты идут, скажу, меня раз – и арестуют. Я пойду к Сталину и скажу, чтобы Сталин знал» – так передавал смысл своего разговора с Кагановичем Никита Сергеевич в 1950-е гг. Каганович не поддержал этого шага[484]. Как потом вспоминал Лазарь Моисеевич, прежде чем выдвинуть Хрущева на работу в МК ВКП(б), он сообщил Сталину о его прошлых прегрешениях, и тем не менее Сталин одобрил это выдвижение[485]. Возможно, в 1937 г. Лазарь Моисеевич не хотел лишний раз заострять внимание Сталина на троцкистских прегрешениях еще одного своего выдвиженца и тем самым дополнительно осложнять собственное положение.

Несмотря на отговоры, Хрущев все-таки решил встретиться со Сталиным. Выслушав Никиту Сергеевича, вождь, после некоторых колебаний, посоветовал рассказать об этом факте на конференции[486]

. Как вспоминал Хрущев, разговор происходил в присутствии

B. М. Молотова. Судя по записям журнала посещений кабинета Сталина, подобная беседа могла состояться либо 9 апреля, либо 17 мая 1937 г. Только в эти дни Хрущев ненадолго оставался вместе с Молотовым и Сталиным[487]. Как показали дальнейшие события, Никита Сергеевич не зря беспокоился о своем прошлом.

На одной из этих встреч Хрущев поставил и вопросы, связанные с организацией предстоящей городской конференции. Хрущев вспоминал: «Рассказал ему о сложившихся в городе условиях, о том, как по инструкции должна проводиться конференция и какие бывают при этом извращения. Особенно меня беспокоили крикуны, которые привлекали к себе внимание. Тогда мы подозревали, что это, возможно, люди, связанные с врагами и отводящие удар от себя». Однако никаких особых указаний Сталин в этой связи не дал. Вождь лишь повторил ранее заявленное – строго придерживаться устава ВКП(б) и инструкции по организации выборов парторганов от 20 марта 1937 г. [488]

Московская городская партийная конференция открылась 22 мая, одновременно с Ленинградской. После произошедших выборов в первичных организациях, на фоне развернувшейся кампании по поиску шпионов и вредителей, создалась общая неуверенность на всех партийных уровнях. Партконференции других регионов затягивались и проходили в напряженном режиме. Так «Правда», освещая работу других конференций, писала 17 мая о Новосибирской VI городской партийной конференции: «Конференция проходит исключительно неорганизованно. Все делегаты присутствовали на конференции только в день открытия. Во время заседаний зал наполовину пуст»[489]. О Свердловской городской конференции 28 мая газета сообщала следующее: «Несколько дней заседает Свердловская городская партийная конференция, открывшаяся 24 мая. […] Уже во время выборов в руководящие органы конференции выявилась неприглядная картина: из списка кандидатов в члены президиума отведены два секретаря райкомов Федченко и Маргевич как негодные работники, наделавшие много грубейших ошибок, не внушающие доверия. Отвели также из кандидатов в члены мандатной комиссии редактора Жуховицкого, как человека, лишенного большевистской бдительности и принципиальности»[490].