1937 год: Н. С. Хрущев и московская парторганизаци

Парторганизации Москвы и Ленинграда всегда выступали «подлинными лабораториями большевистского опыта, организаторами новых успехов и побед»[491]. Поэтому «Правда» 23 мая 1937 г. в передовице о партийных конференциях Москвы и Ленинграда подчеркивала их значимость: «Вся партия будет внимательно следить за работой городских партийных конференций Москвы и Ленинграда, ибо здесь сосредоточен самый передовой опыт, здесь партийные организации работают в непосредственной близости к Центральному комитету»[492]. Можно понять, какая огромная ответственность за проведение московской конференции лежала лично на Хрущеве.

Информация о ходе заседаний московских конференций в «Правде» подавалась дозированно. Однако общие сведения, текущие процессы в партии, накал обсуждений простой обыватель уяснить мог. Некоторые из выступлений были даже опубликованы местной союзной печатью (доклад Хрущева на городской конференции, выступление Стецкого), что лишь подчеркивало их важность.

В день открытия московской партконференции в «Правде» появилась передовица – ответ на публикацию в «Дейли геральд» (печатного органа лейбористской партии и генерального совета тред-юнионов Великобритании) статьи в защиту осужденных по политическим процессам. Особо выделялись в ней тезисы, свидетельствующие, что репрессии принимают новый оборот: «Нет и не будет пощады шпионам, диверсантам, террористам, которые подымают руку на жизнь трудящихся Советского Союза!»; «Шпионов и диверсантов мы и впредь будем истреблять!»; «Врагам СССР мы житья не дадим!»; «За каждую каплю пролитой рабочей крови враги СССР расплатятся пудами крови шпионов и диверсантов!»[493] Именно эти тезисы процитировал в своей вступительной речи Хрущев, дав тем самым ясно понять, как нужно развертывать большевистскую критику и самокритику недостатков партийной работы, укреплять «бдительность каждого большевика в отношении врагов нашей партии и народа – троцкистов, зиновьевцев, правых – этих фашистских шпионов, изменников родины»[494]

.

О том же Никита Сергеевич сказал и на утреннем заседании конференции 23 мая, выступив с отчетным докладом о работе МГК ВКП(б). Призывая к бдительности, он, в частности, отметил: «Некоторые из хозяйственников продолжают успокаивать себя успехами, не замечая, что у них подчас из карманов торчат контрреволюционные уши врагов. Мы обязаны строго расследовать даже малейшие заминки в работе, потому что за ними подчас кроются большие дела»[495]. Сообщив о критике на февральско-мартовском пленуме ЦК и в КПК при ЦК ВКП(б), Хрущев признал, что «в московской организации были допущены перегибы и ошибки в исключении из партии за пассивность и малозначащие проступки»[496]. Видимо, вспоминая критическое выступление Яковлева, Никита Сергеевич подчеркнул, что восхваления усыпляют бдительность, признав и свою вину: «Тут я был лично виноват, что допустил чрезмерное употребление всяких имен-отчеств, всяких выступлений и т. д. по делу и без дела»

[497]. Однако прошедшие «под знаком повышения бдительности, под знаком дальнейшего разоблачения и выкорчевывания врагов партии и народа» выборы, по мнению Хрущева, «улучшили состав руководящих партийных органов»[498].

Еще летом 1936 г. на собрании московского партийного актива Никита Сергеевич призывал: «Нам надо так обострить наше зрение, наш слух, чтобы малейший сквознячок антипартийного ветра, чтобы он встретил буквально физический отпор от наших членов партии»[499]

. Эти призывы были услышаны и поняты буквально. Иллюстрируя повышение бдительности, Никита Сергеевич на конференции привел в качестве примера случай на заводе № 1 г. Москвы, где один из участников собрания выступил с критикой сложившегося положения в стране. Заводские коммунисты «оппозиционера» «сворторозили и хорошо набили ему морду», а когда возмущенные этим произволом позвонили в МК, Хрущев, по собственному признанию, заявил: «молодцы, что избили»[500]. Много лет спустя, в 1960-е гг., секретарь Московского горкома КПСС Н.Г. Егорычев решил изучить выступления своих предшественников. Данная речь произвела на Егорычева сильное впечатление. «Это ужасная, ужасная стенограмма. Вы знаете, это ужасно», – делился он своими впечатлениями и в качестве примера, с небольшими искажениями, приводил данный фрагмент из выступления Хрущева[501]. К слову сказать, и позднее Никита Сергеевич проявлял себя как последовательный сторонник таких решительных действий. В 1950 г., выступая перед московским городским партактивом, Хрущев негодовал по поводу деятельности спекулянтов: «Когда я это слушал, я возмутился. Как же вы, коммунист, об этом так спокойно говорите! Надо было побежать в этот магазин, и если бы вы побежали и дали в морду этому спекулянту, мы бы вам выговор записали, но я бы сказал: молодец! (В зале веселое оживление, аплодисменты.) Выговор за то, что самоуправствовать нельзя, а то, что дал в морду спекулянту – я бы понял по-человечески, по-партийному, что нельзя терпеть такого безобразия»[502].