1984. Дни в Бирме

Копыто у Бойца зажило, и он стал трудиться, как никогда. Правда, в тот год все животные вкалывали, как каторжные. Помимо основной работы по хозяйству и постройки мельницы, в марте начали возводить школу для поросят. Иногда работать на пустой желудок было невмоготу, но Боец никогда не давал себе поблажек. Глядя на него и слыша его твердый голос, никто бы не подумал, что силы у него уже не те. Только с виду он немного изменился; шкура у него уже не так лоснилась, а мощный круп как будто чуть усох. Другие говорили, что Бойцу станет лучше, когда весной вырастет молодая трава, но пришла весна, а Боец не поправлялся. Бывало, он втаскивал огромный валун по склону карьера с таким напряжением, что казалось, только сила воли держит его на ногах. Он проговаривал одними губами: «Буду больше работать»; на голос сил уже не было. Кашка и Бенджамин снова просили его поберечь здоровье, но он не обращал на них внимания. Близился его двенадцатый день рождения. Его волновало только одно — запасти побольше камней перед тем, как он выйдет на пенсию.

Однажды поздним летним вечером по ферме пронесся слух, что с Бойцом случилась беда. Он пошел в одиночку таскать камни к мельнице и не вернулся. Вскоре прилетели два голубя, и слух подтвердился:

— Боец упал! Он лежит на боку и не может встать!

Половина животных ринулась к пригорку, где строилась мельница. Там лежал Боец, зажатый оглоблями телеги. Он вытянул шею, не в силах даже поднять голову. Глаза его остекленели, бока были взмылены. Изо рта текла струйка крови. Кашка опустилась рядом на колени.

— Боец! — воскликнула она. — Ты как?

— Легкие сдали, — сказал Боец слабым голосом. — Неважно. Думаю, вы справитесь с мельницей без меня. Камней уже набралось порядочно. Все равно мне месяц до пенсии. Сказать по правде, я ее ждал. Может, заодно бы отпустили и Бенджамина, он же тоже состарился — мы бы вдвоем не скучали.

— Нам скорей нужна помощь, — сказала Кашка. — Бегите, кто-нибудь, скажите Визгуну.

Все животные бросились к хозяйскому дому и стали звать Визгуна. С Бойцом остались только Кашка и Бенджамин, который лег рядом и молча отгонял мух длинным хвостом. Примерно через четверть часа пришел Визгун, само сочувствие и участие. Он сказал, что товарищ Наполеон глубочайше опечален таким несчастьем, которое постигло одного из самых верных тружеников фермы, и взялся устроить перевозку Бойца в уиллингдонскую больницу. Животным стало как-то не по себе. Никто из них ни разу не покидал пределов фермы кроме Молли и Снежка, и им не нравилась мысль, что их больной товарищ попадет в руки людей. Однако Визгун легко убедил их, что лечение у ветеринара в Уиллингдоне лучше поможет Бойцу, чем домашние средства на ферме. Где-то через полчаса Бойцу немного полегчало, он с трудом встал на ноги и доковылял до своего стойла, куда Кашка с Бенджамином натащили побольше мягкой соломы.

Следующие два дня Боец не выходил из стойла. Свиньи выдали ему бутыль розового снадобья, найденную в аптечке в ванной комнате, и Кашка поила им Бойца дважды в день после еды. Вечерами она лежала у себя в стойле и разговаривала с ним, а Бенджамин отгонял мух. Боец говорил, что не жалеет о случившемся. Если его хорошенько подлечат, он протянет еще года три, а ему очень бы хотелось пожить спокойно на краю пастбища. У него впервые появилось бы время для учебы и развития ума. Он сказал, что намерен посвятить остаток жизни тому, чтобы выучить весь алфавит целиком.

Однако Бенджамин и Кашка могли находиться с Бойцом только после работы, а фургон приехал за ним среди дня. Все животные пропалывали в поле репу под надзором свиньи, когда вдруг заметили, что к ним от фермы несется, истошно крича, Бенджамин. Никогда еще они не видели его в таком возбуждении — да что там, никто еще не видел, чтобы он так бегал.

— Быстро, быстро! — завопил он. — Сейчас же! Бойца увозят!

Не отпросившись у свиньи, животные оставили работу и бросились на ферму. И точно — во дворе стоял большой закрытый фургон с надписью на боку, запряженный парой лошадей; на козлах сидел ушлый малый в котелке, надвинутом на глаза. А в стойле Бойца было пусто.

Животные обступили фургон.

— Пока, Боец! — кричали они хором. — Пока!

— Дурачье! Дурачье! — орал Бенджамин, мечась вокруг них и топоча копытцами. — Не видите, что написано сбоку фургона?

Животные смутились, и повисла тишина. Мюриел принялась вчитываться в надпись. Но Бенджамин оттолкнул ее и прочел при гробовом молчании:

— «Альфред Симмондс, забойщик и клеевар, Уиллингдон. Торгуем шкурами и костной мукой. Снабжаем псарни». Не понимаете, что это значит? Бойца увозят на живодерню!

Животные в ужасе заголосили. Тут же человек на козлах хлестнул лошадей, и фургон стремительно выехал со двора. За ним последовали все животные, крича что было силы. Первой бежала Кашка. Фургон стал набирать скорость. Кашка поднажала, но не смогла догнать фургон.

— Боец! — кричала она. — Боец! Боец! Боец!

И в этот миг в заднем окошке фургона показалась его морда с белой отметиной, словно он только всех услышал.