19a80551de29cd22aac68fc54f3430de

Только эти соображения и подвинули автора на издание настоящей книги. Далеко не во всех частях она, разумеется, оригинальна. Во многих местах читатель натолкнется на мысли, известные ему по трудам Клаузевица, фон

дер Гольца, Блуме, Дельбрюка, Рагено, ряда новейших военных и политических мыслителей. Автор считал бесплодным

пестрить текст беспрерывным указанием первоисточников мыслей, органически улегшихся в данную работу и

являющихся частью ее, как логического целого.

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

В 1923 и 1924 г. г. автору было поручено чтение курса стратегии. Результатом этой двухлетней работы явилась

настоящая книга. Перед автором стояли две задачи. Первая — центр тяжести труда — заключалась во внимательном

изучении последних войн, наблюдений той эволюции, которую пережило стратегическое искусство за последние 65

лет, исследований, определяющих эту эволюцию материальных предпосылок. Вторая Задача состояла в том, чтобы

уложить наблюденную действительность нашего времени в рамки определенной теоретической схемы, дать ряд

широких сообщений, которые помогали бы углубить и осмыслить практические вопросы стратегии.

В настоящем, втором, издании автор во многих местах, расширив их, произвел уточнения и несколько развил

военно-историческую основу своих заключений. Он добросовестно пересмотрел все многочисленные скопившиеся у

него замечания критики — в виде ли печатных отзывов, или писем, составленных отдельными кружками, рецензий, указаний, одобрений порицаний видных и невидных военных и политических деятелей. Поскольку он мог понять и

усвоить точку зрения критики, он воспользовался сделанными замечаниями и приносит свою благодарность за

оказанное настоящему труду внимание. В общем, представления автора об эволюции стратегии почти не оспаривались, но терминология его, в особенности определения категорий сокрушения и измора, встретила различные толкования и

контр-определения.

В спорных вопросах автор развивает и дополняет в настоящем издании свою прежнюю точку зрения. Он не

может согласиться с другими намечавшимися границами между сокрушением и измором; наиболее проработанная

критикой точка зрения заключалась в том, что война складывается на измор, если центр тяжести се лежит на

экономическом и политическом фронтах, и на сокрушение — если центр тяжести войны переносится на действия

вооруженного фронта. Это неверно, так как грань между сокрушением и измором нужно искать не вне, а внутри

вооруженного фронта. Понятия о сокрушении и изморе распространяются не только на стратегию, но и на политику, и

на экономику, и на бокс, на любое проявление борьбы, и должны быть объяснены самой динамикой последней.

Некоторые трудности возникают из того, что не мы изобрели эти термины. Развивший заключенные в них

понятия профессор Дельбрюк видел в последних средство исторического исследования, необходимое, чтобы

осмыслить военно-историческое прошлое, которое не может быть понято в одном разрезе, а требует при оценке фактов

войны прилагать то масштаб сокрушения, то масштаб измора, в зависимости от эпохи. Для нас же эти явления живут в

настоящем, соединились в одной эпохе, и мы не усматриваем возможности, обходясь без соответствующих им понятий

и терминов, построить какую-либо теорию стратегии. Мы не ответственны за чуждое нам толкование сокрушения и

измора. Мы считаем себя связанными в определении категории сокрушения блестящей характеристикой Клаузевица; жалка была бы попытка заменить яркое, сочное, богатое следствиями и выводами определение сокрушения другим, смягченным понятием полусокрушения, измористого сокрушения, не дающим никаких следствий и выводов, под тем

предлогом, что сокрушение в чистом виде в настоящее время не применимо. Мы охотнее идем обратным путем, заостряем сокрушение до предела, который едва ли полностью осуществлялся даже реальной Наполеоновской

стратегией, а является, скорее, ее идеализацией.

Мышление предшествующих теоретиков стратегии было связано почти исключительно с предельным

сокрушением; для соблюдения логики сокрушения излагался принцип частной победы, разыскивались решительные

пункты, отрицались стратегические резервы, игнорировалось воссоздание военной мощи в течение войны, и т. д. Это

обстоятельство и делает стратегию сокрушения как бы стратегией прошлого, и в силу контраста выставляет автора, стремящегося к полной объективности, но резко разрывающего со своими предшественниками, каким-то любителем

измора. Деление на сокрушение и измор в наших глазах не является средством классификации войн. Вопрос о

сокрушении и изморе, в том или другом их виде, дебатируется уже третье тысячелетие. Эти абстрактные понятия