20 000 километров по Индии

На книжных полках попадаются разные издания книг, написанных отцом Святослава Николаевича — Николаем Константиновичем Рерихом, прожившим яркую жизнь и воспитавшим немало первоклассных художников (популярный в нашей стране Рокуэл Кент — один из его учеников), Юрием Николаевичем, братом — одним из крупнейших тибетологов и востоковедов (с конца 50-х годов он жил и работал в Москве), несколько книг по философии, написанных его матерью и изданных на русском языке в Риге и на английском в Лондоне. На низеньких столиках — стопки книг по искусству, в том числе изданная в Москве в 1962 г. книга Д. В. Тер-Аванесяна «По дорогам Индии и Непала»; здесь же русское издание «Махабхараты» и другие переводы. Рассаживаемся на диване и креслах, Святослав Николаевич встает ближе к картинам, и по его сигналу два молодых индуса в белых одеждах осторожно берут картину за картиной из стоящих на полу и ставят на правый мольберт.

…Библейская сцена. Две Марии — Божья матерь и Магдалина — держат снятого с распятия Христа. Вся картина черная, лишь в верхней правой части красноватый луч света, похожий на след кометы. Все три фигуры — в нижней части картины и занимают лишь незначительную часть ее. На лицах женщин выражение безграничного горя.

— Каждый день, каждую минуту на земле к кому-то приходит горе, кого-то распинают, и всегда есть близкая женщина, всегда есть мать, — поясняет художник.

Картина очень запоминается глубиной отчаяния и, может быть, даже не столько чертами изображенных лиц, сколько эмоциональным строем всего полотна.

И как бы используя создавшееся минорное настроение, художник показывает огромное полотно. Общий тон картины — интенсивно темно-синий. В правом углу на переднем плане на крутом обрыве толпа людей, с ужасом смотрящих вниз и в глубину картины, на фантастический город. Город в зареве. Зарево освещает небоскребы, мечети, готические здания. Но это зарево, идущее от огненного меча, спускающегося вертикально вниз, освещает только самую дальнюю часть города. Передняя часть — темная, мрачная, мертвая. Огненный алый меч держит в руках огромная крылатая оранжевая фигура, растворяющаяся где-то в бесконечной глубине и высоте. Атомная война? Впечатление зловещего ужаса, неизбежности гибели охватывает зрителя.

Потом были картины другие. Из множества показанных запомнилось несколько из серии «Священная флейта», посвященной «синеликому флейтисту» Кришне, одному из самых популярных аватар великого Вишну[17].

По преданию, Кришна обладал волшебной флейтой и на одной из картин он изображен пастухом под деревом.

— А как тесно связаны наш и индийский народы общностью древнего индоевропейского языка! — восклицает кто-то из нас. И разговор переходит к удивительным неосязаемым и волнующим мостикам, утверждающим кровное родство народов. Авен — овца, го — у древних индусов «корова», а у славян есть «говядина», «динам» древних индусов чем не «день» у славян? Наперебой вспоминаем многие слова, общие этим, казалось бы, далеким языкам: медвед — медведь, агнь — огонь, дума — дым, ведати — ведать, зняна — знание, басан — весна, двара — дверь, перевочак — переводчик, сахар — сахар. Дружный смех вызывает «самовар», звучащий на современном хинди точно так же, как и в русском.

Крепкими же были связи наших стран, если даже сквозь века прошло это слово «самовар», занесенное через каспийские степи с караванами купцов через подоблачные перевалы Каракорума в Кашмир.

Снова возвращаемся к искусству.

— Самое трудное в искусстве, — говорит наш хозяин, — следовать красоте. Главное в искусстве — найти и показать красоту жизни. Неравномерность развития — одна из общих характеристик искусства. Последний большой взлет — это Ренессанс. Человечество сжилось с образом Монны Лизы. Найти великое движение красоты, которое лежит в основе движения вперед всего человечества, — цель творчества. Такие находки были раньше других мест сделаны в Индии, а потом неоднократно делались и в других странах. Есть исконные течения, которым следуют по-настоящему великие художники, они эти течения чувствуют, различают, а потом человечество смотрит на их произведения веками.

— Главное, чтобы было больше мысли. Пути же искусства неисповедимы. И каким бы это трудным ни оказалось, верю, что человечество сможет найти высший синтез — между техническим прогрессом и культурой!

Медленно бредем по дорожке сада. Темнеет. На веранде стоит небольшая рождественская елка. Улыбаясь, Девика Рани и Святослав Николаевич снимают с нее маленьких слоников из сандалового дерева и дарят каждому из нас…